Мальчик в инвалидном кресле, очень худой и бледный, с напряженным лицом, с нахмуренными бровями и упрямо выпяченным подбородком, смотрел прямо в его глаза. Из-за жары руки и ноги мальчишки были максимально обнажены и являли собой очень жалкое зрелище: практически лишенные мускулатуры, да и вообще — какого бы то ни было мяса, с большими узлами суставов, туго обтянутые бледной кожей. Видно было, что природа задумывала сделать из него крупного, могучего мужчину, но на определенном этапе что-то пошло не так.
До появления этой пары в зале было довольно шумно: невзирая на жаркую погоду, в кафе было много народу. Когда эта пара вошла, все стихли. И только из динамиков вполголоса звучала какая-то лирическая композиция.
— Господин Фейхельбаум, я Полина Воронина, а это — мой сын Артем.
Артем молча кивнул, не отводя серьезного взгляда от Матвея. Тому, видимо, эта пара была хорошо знакома, как и цель их визита.
— Ну, и что вы опять от меня хотите, Полина? По-моему, мы с вами не раз уже общались и я вам всё досконально объяснял.
— Господин Фейхельбаум, мне нужны мои деньги. Как видите, сын у меня инвалид, ситуация критическая и у меня нет возможности вестись на все ваши уловки по не возвращению мне денег.
Матвей вскочил со стула так резко, что он, покачавшись на двух ножках, всё же упал, чуть не задев в падении ногу женщины за соседним столом.
— Как вы мне надоели! Сколько можно одно и то же обсуждать! Вы меня преследуете!
Следом за Матвеем вскочил Илья — было видно, что Матвей вот-вот накинется на незваную пару с кулаками, надо было не допустить драки.
— Не кричите на мою маму!
Было видно, что эта фраза далась мальчишке с большим трудом. Он сжал кулаки, подался весь вперед, лицо свело судорогой напряжения.
Матвей хмыкнул:
— Ты-то уж молчи, защитник ублюдочный!
В этот момент не выдержала Маша. Она тоже вскочила из-за стола, подошла к Полине и сказала:
— Давайте уйдем отсюда! Я вам помогу. Ничего он вам не отдаст, не унижайтесь перед ним со своими просьбами. Жалуйтесь, боритесь с ним, но не просите — толку не будет, одно расстройство вам.
От этих слов мать стихла, склонила голову и заплакала. Она послушно дала Маше себя развернуть, затем направить коляску в сторону выхода. За спиной, судя по звукам, разворачивался скандал.
Они шли по улицам маленького, раздавленного августовской жарой, городка и разговаривали. Полина, видимо, не избалованная собеседниками, взахлёб, перемежая рассказ слезами, рассказывала Маше свою историю.
Артём родился сразу с определёнными проблемами. Полина была из неблагополучной семьи, отец сгинул где-то по тюрьмам, мать бросила пить только накануне смерти, организм уже не принимал. Доучивалась последние годы она в другом городе, в Тульской области. Сюда, в Электрозаводск, вернулась уже после окончания школы, совпавшего со смертью матери. Вернулась уже беременной Отец Артема потерялся где-то на безграничных просторах России.
Он был Полининым одноклассником, о беременности Полины знал. Когда они расставались, Игорь сказал, что едет на Север — завербовался там на работу вахтовым методом, молодой семье деньги пригодятся. Уехал и больше Полина про него не слышала. Сначала она хотела искать его, но как? Он — сирота, они не женаты, на каком основании она подаст его в розыск? Что он уехал от неё и не вернулся? К тому же, когда она приезжала сразу после родов в их школу, одна из учительниц сказала, что Игорь не так давно приезжал, ему рассказали, что Полина родила больного ребенка. Так что у неё все основания были полагать, что не пропал отец Артема, а бросил их с сыном в трудной жизненной ситуации. А она девушка гордая, просить его о помощи не будет.
Полине, конечно, стоило бы заняться здоровьем Артёма сразу и основательно. Но посоветовать было некому, сама она тогда была достаточно легкомысленна, да и интернат, где она провела много лет, не лучшее место для развития умения принимать правильные решения. По совету одной из соседок, уже здесь, в Электрозаводске, Полина заваривала какие-то травки, прикладывала какие-то самодельные примочки сыну, заказывала всевозможные «лечебные молебны» в ближайшей церкви. От советов врачей, настоятельно рекомендовавших ей срочно ложиться в больницу и обследоваться, отмахивалась. В общем, когда спохватилась — было уже поздно, слишком сильно было запущено его состояние.
Полина, проклиная себя, бегала по клиникам, будто пытаясь наверстать свою прежнюю глупость и нерасторопность. Врачи разводили руками — ничего обещать не можем, время упущено, состояние тяжёлое. Постепенно она нашла определенные возможности, но перспективы были туманными, методы лечения — экспериментальными, мало еще изученными. Полине удалось вымолить, буквально выплакать у врачей включение Артема в новую опытную программу, но всё равно на это требовались значительные деньги. Программу реализовывали в Сибири, надо было ещё доехать туда, сына брали в клинику при институте, Поле же надо было три месяца где-то жить и на что то себя содержать. Плюс дополнительные медикаменты, и многое другое для Артёма — лечиться дело затратное.
Она искала деньги отчаянно и настойчиво. Работать она не могла: Артём нуждался в постоянном присмотре и был без неё совершенно беспомощен. Тем более, что к его обездвиженности последний год добавились еще и эпилептические приступы. Они, конечно, получали пособие, но скопить с этих денег ничего не получалось — все уходило на текущую жизнь. Никакой надомной работы Поля себе найти не могла, так что ситуация казалась безвыходной.
И тут, как ей показалось, появился шанс на спасение. Местная газета написала статью об одиноких мамочках с детьми-инвалидами. В частности, и о Полине с Артемом тоже. И нашелся добрый человек, местный бизнесмен, который пожалел её, разыскал ее и дал денег: его дочь страдала тем же заболеванием и он хорошо знал, что это такое и как трудно растить такого ребенка. Сто тысяч, его подарок, — это была примерно треть необходимой им суммы. Но треть — это лучше, чем ничего.
И тут подвернулся Матвей и его «Фонд роста ваших капиталов». Рассказала Поле про него соседка, которая тоже отнесла туда свои небольшие сбережения. Полина сходила, послушала девушку-консультанта, та твердо обещала Полине, что её вложенные сто тысяч уже через два месяца превратятся в три сотни тысяч отличных, полновесных российских рублей. Ей бы насторожиться в этот момент, вооружиться здравым смыслом, или уж хотя бы посоветоваться с кем-то сведущим. Но сумма из тройки и пяти нолей светилась перед её мысленным взором ярким светом, мигала, переливалась разноцветными огоньками, а на её фоне бегал и играл совершенно здоровый Артем. Да и не было вокруг неё тех, с кем можно было бы это обсудить. И она дрогнула.
Маша шла рядом с Полей, слушала её и думала о том, что вряд ли кроме сочувствия она сможет чем-то помочь этой маленькой несчастной семье. Что можно сделать? Поговорить с Матвеем? Но исход этого разговора очевиден — хорошо, если просто высмеет и хотя бы выслушает, не более того. Написать заявление в милицию? Но перспективы такого дела туманны, это было понятно даже не имеющей специального образования Маше — ведь Полина сама, добровольно отнесла свои деньги в фонд. Даже если правоохранительные органы и найдут там признаки мошенничества, возбудят против Матвея уголовное дело, то тянуться оно будет очень долго. Ведь там же не одна Поля пострадавшая. Столько времени у Полины и Артёма нет.
Как тяжело дается собственное бессилие, даже просто — его осознание! Даже времени на то, чтобы вмешаться в ситуацию с Полиной, у Маши нет: ей остались считанные дни до госпитализации. Неужели это всё, выхода нет, тупик? И у Артёма, это маленького джентльмена, готового вступиться за мать, даже сидя в инвалидной коляске, нет никаких шансов на выздоровление?! Слезы душили, сердце колотилось о рёбра, от обиды и отчаяния перехватывало дыхание.
— Поля, вы дайте мне свои координаты, пожалуйста. Я не уверена, что смогу вам помочь. Но я постараюсь хоть что-то сделать в этой ситуации. Я ещё не знаю что. Я буду про это думать. Честно, вы меня очень взволновали вашей историей и прямо сейчас ничего дельного я не могу вам сказать. Но я успокоюсь, подумаю и что-нибудь обязательно придумаю, верьте мне!