Встречаясь в офисе, после того, как обсудили рабочие вопросы, девушки переходили к классической женской болтовне. Геля — про детей, про мужа, который «гад такой, с детьми вообще не помогает, но лучше такой, чем, как у некоторых, совсем никакого» (в этот момент Геля осекалась, искоса взглянув на Машу, и торопливо переводила разговор на Каштанку и удачный улов на распродаже в ближайшем к дому ТРЦ). Маша этих неловких реплик и взглядов благородно не замечала, разговоры про распродажу поддерживала и сочувствовала Геле по поводу Геннадия, лишний раз убеждаясь в том, что своя прелесть в одиночестве есть: не надо никого терпеть и смиряться во имя.
Вообще, конечно, за такие высказывания можно было бы и обидеться. Но, во первых, Маша была не обидчивым человеком. Во-вторых, Гелю Маша находила, итого, хорошим человеком. Добрым, отзывчивым, невредным. Если у Маши случались какие-то неприятности — заболела, что-то случилось в квартире, срочно нужна поддержка — она первая приходила на помощь, при необходимости даже сковыривая с дивана своего «ленивца Генку» и подключая его к помощи подруге, попавшей в беду. Маша это качество в Геле очень ценила. А слова… Ну, это же просто слова, их можно мимо ушей пропустить.
Иногда только царапала ее как-то Геля внутренне. Бестактной репликой или поступком, вечной своей фразой «ну, конечно, вам, москвичам, всё легко дается», довольно обидной критикой Машиных непрактичных поступков. Навязчивыми советами что и как в себе изменить, чтобы, наконец, «перейти из старых дев в наши стройные ряды», как она часто говорила. Но Маша старалась такой Гели не замечать — в каждом из нас, если покопаться, можно много нехорошего нарыть, что ж теперь поделаешь.
часть 4 (часть 5 будет выложена 30.03, 11–12:00)
* * *
— Расскажите, каким вы видите своего избранника, — Маша заполняла обычную анкету агентства, одновременно выслушивая клиентку — подтянутую женщину лет сорока, хорошо одетую и сидевшую на стуле напротив с прямой спиной и аккуратно скрещенными, как рекомендуют женские журналы, ногами (ногу на ногу не класть — нарушается кровообращение, но и в стороны коленки не растопыривать — неизящно это).
— Видите, ли… Как вас, зовут? А, Мария. Видите ли, Мария, — разглаживая трикотажную юбку на коленях, начала свой ответ клиентка. — Дело в том, что у меня угасает работа яичников.
— Что, простите? — подняла изумленный взгляд от бумаг Маша. — Что угасает?
— Работа яичников, — терпеливо повторила клиентка. — Мой врач говорит, что мои шансы родить ребенка стремительно убывают.
— Так, я поняла, — заинтересовалась Маша. — Так вы, может, донора спермы ищете? Это не к нам.
— Ну, не прям так уж донора спермы. Я хочу полноценную семью. Ребенка я, разумеется, тоже хочу, но я не хочу быть матерью-одиночкой. Я много работаю, неплохо зарабатываю. Не до семьи мне просто долгое время было. Теперь вот настал момент, когда, я считаю, надо бросить все силы на заключение брака. Я, знаете ли, привыкла все делать продуманно и тщательно. К созданию семьи, я считаю, тоже надо подойти вдумчиво и тщательно.
Маша отодвинула в сторону клавиатуру, заинтересовавшись рационализмом клиентки.
— Скажите, пожалуйста, как вы себе видите этот процесс? Ну, чтобы он был вдумчивым и тщательным, — задала она даме уточняющий вопрос.
— Ну, во-первых, как видите, я не стала идти традиционным путем в поиске кандидата в претенденты на мои руку и сердце, — начала рассказ клиентка. — Ну, знаете, все эти просьбы к подружкам «нет ли у твоего мужа одинокого друга? есть, да? а познакомь меня с ним». Это всё не ведёт ни к чему хорошему. Пусть поиском жениха занимаются профессионалы. А вас мне рекомендовали именно как профессионалов — может, помните, год назад вы нашли моей подруге Насте мужа? Ну, такая блондинка? Она, конечно, не блондинка, крашеная, но умеет себя подать правильно.
«Девочки такие девочки. Интересно, как говорят мои подруги обо мне, как описывают меня посторонним? Всё-таки отличная это работа, интересная, нескучная», — параллельно прослушиванию рассказа, размышляла Маша, параллельно заверяя клиентку, что блондинку Настю она, конечно же, помнит.
— Ну, так вот. Дальше я пошла по врачам, узнать точно и достоверно как обстоят мои дела со здоровьем, в том числе, и женским, — продолжала тем временем клиентка. — Должна же я понимать, что я собой представляю объективно. И вот врач мне сказал — яичники угасают, Лора, поторопись. И вот я здесь, у вас. Как вы, наверное, поняли, искать мне жениха нужно срочно. Хотелось бы выйти замуж еще в полной кондиции и комплектации.
На клиентку ушел примерно час времени. Какие все-таки рациональные женщины попадаются, с ума сойти, думала Маша, наводя порядок у себя на рабочем столе после ухода рациональной Лоры. Кстати, интересно, сколько ей? И она полезла посмотреть еще раз на анкетные данные, как-то на автомате она их забивала в анкету, не заострила внимание.
Оп-па. Так она ровесница, ну, чуть старше, на пару лет всего, — это открытие для Маши стало неприятным, как-то она даже поёжилась от него. Она выключила компьютер, оставила записку на столе для приходящей уборщицы (новенькая повадилась так тщательно убирать, что все провода из системного блока выдергивает), закрыла офис и решила пройтись пешком до метро — в воздухе уже отчетливо веяло весной, она очень любила это время года.
И по дороге домой, и уже дома, невнимательно смотря какой-то сериал, Маша всё не могла отделаться от ассоциативных рядов, возникших у неё после прослушивания истории об угасающих яичниках. То они виделись ей как ночная панорама большого города, с постепенно гаснущими огнями. То клеткой яиц, постепенно теряющих свою твердость и безвольно повисающими на бортиках из папье-маше.
ТВ-сериал тоже был на сегодняшнюю тему: муж с женой собирались разойтись из-за того, что не могли родить ребенка, а приемного брать не хотели. Вот тема деторождения меня сегодня обложила со всех сторон, подумала про себя Маша, наводя себе кружку чаю и возвращаясь на диван под плед. Пиксель уже угнездилась у подушки, недовольно поглядывая на беспокоящую её своим хождением туда-сюда хозяйку. «Интересно, а как обстоят мои дела с женским здоровьем? Сто лет не была у врача. Все откладываю, откладываю, ведь не беспокоит вроде ничего. А то вот захочу ребенка — а там вдруг бац, и уже всё угасло», — размышляла Маша, следя за мельтешением на ТВ-экране.
Надо было бы, конечно, раздеться на ночь, да и постель постелить, но так лень было вставать из-под пледа. Максимум на что Машу хватило — щелкнуть пультом и угнездиться поудобнее, подсунув себе Пиксель под мышку, как грелку. Кошь возмущенно мявкнула, прихватила Машу за руку не больно, для острастки, но на более активные действия её тоже не хватило. Засыпая, Маша вспомнила, что у Гели был какой-то знакомый гинеколог, надо бы её потрясти по поводу этих контактов.
* * *
Вообще сны у Маши были редкостью. Это еще с подростковых времен повелось. В детстве они снились ей каждую ночь — длинные, с фантастическими сюжетами, ярко раскрашенные, после которых просыпаешься как после похода в кинотеатр, переполненный эмоциями и впечатлениями. А потом, лет в 13–14, - как обрезало. Иногда даже обидно становилось: девчонки в школе на перемене делятся наперебой, а Маше и рассказать нечего. Потом привыкла. Кажется, без снов даже высыпаешься лучше. Поэтому если вдруг снились сны — то это практически всегда было приметой: что-то будет необычное, это какой-то знак.
Иногда эти знаки удавалось разгадать, иногда — не получалось. Маша один раз даже сонник на развале у метро купила, но книжка оказалась какой-то глупой: «змея — трудный символ, это значит, что скоро вам предстоит схватка со злейшим врагом», «золото снится к упущенной удаче», «увидеть во сне пожар — к разочарованию в личной жизни». Так что книжка была заброшена на антресоли, а потом, при очередном наведении порядка в квартире, выкинута вместе с остальным ненужным хламом, хотя Маша очень не любила выкидывать книги — родительское воспитание.