– Вас это удивляет?
– Ну, я не слишком хорошо умею определять возраст женщин, но вы же молоды, то есть совсем как я, а уже имеете собственный бизнес.
Его замечание не задело меня. Я привыкла к тому, что люди недоумевали, как в мои двадцать семь мне удавалось содержать паб.
– Первым Митчеллом был мой дед. После его смерти дело перешло к отцу. Он умер чуть больше года назад, и вот я хозяйка.
– О, мои соболезнования. Насчет отца, – поправился он. – А ваша мать? Она…
– Нет, – пробормотала я. – Она умерла четыре года назад. Мне как раз исполнилось двадцать три.
– Вот как? Очень печально это слышать. У вас есть братья или сестры?
Я покачала головой. Потом пожала плечами, стараясь казаться довольной и бодрой.
– Только я.
Я терпеть не могла, когда мне напоминали, что осталась одна-одинешенька. На меня нахлынула грусть. Я покатила тележку за новым бочонком.
– Постойте, дайте мне.
Дотронувшись до моей спины, Райан осторожно отстранил меня, чтобы самому погрузить бочонок на тележку. Я слегка вздрогнула, когда он прикоснулся ко мне. И это меня удивило.
Мы стояли так близко друг к другу, что я ощущала аромат его тела – немного резкий, но легкий и мужественный. От него пахло замечательно. Пока была возможность, я еще раз незаметно вдохнула его запах.
Райан с силой толкнул бочонок в холодильную камеру. Почему я заметила, как заиграли его мускулы? Я запретила себе думать о них.
– Спасибо, – улыбнулась я.
– Пожалуйста. Нет проблем, – произнес он с довольным видом.
– У вас красивый бар. – Вернувшись на свое место, Райан погладил поручень из красного дерева. – Теперь такого мастерства не найти. Резьба просто великолепна.
– Это дедовых рук дело, – просияла я. – Как взгляну, всегда улыбаюсь. Он душу вложил в этот бар. Всю работу по дереву он выполнил своими руками. Кабины, внутренняя обшивка – все сделал сам.
Поднявшись, Райан подошел к массивному деревянному столбу, подпиравшему потолок.
– Ваш дед был умелец. – Райан провел пальцами по замысловатому узору, вырезанному на темной дубовой поверхности. – И открытая кирпичная кладка тоже классная. Похоже на один ирландский паб, где у меня были съемки. Здесь есть ощущение подлинности, понимаете?
– Спасибо. – Его похвала прозвучала вполне искренне, и я улыбнулась. – Мне тоже всегда казалось, что это место хранит очарование старины.
Он посмотрел в дальний конец паба:
– У вас тут довольно большая сцена. Бывают концерты?
– Ага, почти каждую пятницу и субботу. Я подумываю, чтобы и на неделе устраивать открытые микрофоны.
Райана что-то отвлекло.
– «Ямаха», – произнес он, пробегая пальцами по клавишам. – Ваш рояль?
– Да, – кивнула я, зачем-то поднявшись за Райаном на сцену. – Играла в детстве. Мне его подарил дед на день рождения.
– Круто. Похоже, у вас клевая акустическая система. Подсветка и все прочее.
Его взгляд переметнулся на противоположную стену, и Райан отправился исследовать другую часть паба. Что-то еще привлекло его внимание.
– А как насчет того, чтобы сыграть в бильярд? – спросил он, остановившись под кирпичной аркой на пороге бильярдной и вопросительно глядя на меня.
– Вы хотите сыграть в бильярд со мной?
Я даже оглянулась посмотреть, с кем он разговаривает, хотя и знала, что в баре никого нет.
– Конечно. Ну, если вы умеете. Я уже давно не играл.
Он умолк; слова его прозвучали печально.
Я покачала головой, удивляясь, почему он задерживается здесь дольше, чем следовало. Может быть, просто из вежливости?
– Не знаю, – прошептала я.
– Ну так давайте, пожалуйста! Всего одну партию. Я даже позволю вам выиграть.
– Думаете, я не смогу сама вас побить?
Неужели он считает всех девушек слабачками в бильярде или просто дразнится?
– Ну, не знаю. Вы действительно хорошо играете? Небось навешаете мне, – признал Райан. – Но я все же рискну. Давайте один разок. Мне просто надо немного развеяться.
– Ладно, разок.
Кивнув, я достала кий. Отказать Райану было невозможно.
– Я расставляю, вы разбиваете, – произнес он, укладывая шары в деревянный треугольник.
Я зависла над столом в ударной позе и, нацелившись на биток, загнала полосатый шар в лузу.
– Да я в беде, – хохотнул Райан.
Я забила еще один шар, но по третьему промазала. Теперь настала его очередь.
– Так вы левша? – спросил Райан, натирая мелом кончик кия.
– Нет, не совсем. Я амбидекстр, – застенчиво призналась я.
– Амбидекстр? – Он улыбнулся. – Очень интересно.
По его реакции мне показалось, что надо ему объяснить.
– Я в основном праворукая, но играю в бильярд и бросаю левой.
– Однажды я пробовал писать левой, когда повредил правую, но получились каракули. А вы умеете писать левой рукой? – Он сделал жест, будто пишет.
– Умею, но это неудобно, и я пишу только печатными буквами. Наверное, из меня получилась бы левша. Помню, как учителя в начальной школе заставляли меня писать правой рукой. Я всегда забывала, какой брать ножницы.
Райан опять улыбнулся. За многие годы он был первым парнем, кто заметил это во мне.
– Иногда я мечтаю уметь писать обеими руками. Легче было бы раздавать автографы. – Райан самодовольно ухмыльнулся.
Он попытался сделать удар от борта, но промахнулся. Его пивной стакан был почти пуст, и я быстро сходила к стойке, наполнила кувшин и взяла себе стакан. Для игры мне всегда нужно было расслабиться, а я испытывала прямо противоположное чувство.
– Можно спросить, как вы повредили правую руку? – Я взглянула на него, примериваясь к следующему удару.
Райан застенчиво улыбнулся, а потом рассмеялся:
– Смешная история, право слово.
– Люблю смешные истории, – повела я плечами.
– Когда мне было примерно девять, а моему брату Нику одиннадцать, у нас возникла блестящая идея соорудить коляску. Мы взяли мамину бельевую корзину, приклеили суперклеем к скейтборду и…
Не сдержавшись, я глупо ухмыльнулась.
– Погодите, дальше будет интереснее, – со смехом произнес он. – Сначала мы просто привязали корзину к велосипеду брата, и мне, понятно, пришлось ехать сзади. Но мы не могли разогнаться до нужной скорости. Поэтому мы закатили корзину на вершину холма у Двенадцатой улицы. Я забрался в нее, и Ник меня подтолкнул. Вы понимаете, что невозможно рулить бельевой корзиной, поставленной на скейтборд?
Я представила малыша, летящего в корзине с холма, и меня начал разбирать смех.
– Вот так я заработал этот шрам. – Райан согнул правую руку и показал мне отметину на локте. – Двадцать швов. – Он гордо ухмыльнулся.
Покачав головой, я улыбнулась, воображая его мелким сорванцом.
– Да ладно, тогда это была клевая идея!
На правом предплечье я заметила еще один шрам.
– А это откуда?
– Несчастный случай на рыбалке, – рассмеялся он. – Снова Ник. Однажды, когда мы рыбачили с отцом, он поймал меня на крючок. Я вопил, а он дергал, и в результате – новые швы. Когда мы рыбачим, я и по сей день держусь от него подальше. А что у вас? – спросил Райан. – Есть какие-нибудь истории со шрамами?
– Надо подумать. Постойте, есть один – на правом колене.
– Сами знаете, придется его показать, – подзуживал он.
Я нерешительно закатала штанину джинсов и продемонстрировала круглый шрам на коленной чашечке размером с десятицентовую монету. Какое счастье, что я с утра побрила ноги.
– Не помню, было ли мне шесть или семь, но папа в тот день снял с велосипеда маленькие колесики. По-моему, там так и застряла пара мусорин.
– Ха! Хорошая история, а вот шрам так себе. Еле виден, – добавил Райан, потерев пальцем бледную отметину.