— Понятно, — обиженно поджав губы, Вадик отступил, — а трахалась ты со мной из жалости?
— Нет, — всхлипнула я.
— Тогда какого, черта Катя!? — меня встряхнули очень грубо, — посмотри на меня!
— Пусти! Чего ты хочешь!? У тебя вообще есть девушка!
— Я ее брошу! — парень опят попытался меня обнять, но я скинула его руки.
— Это уже сугубо ваше дело, я с тобой жить не хочу. Если ты прям очень захочешь быть отцом, то после рождения ребенка обсудим детали. На данный момент, я не хочу, что бы кто либо знал, кто отец малыша.
— Почему!?
— Потому, что наши родители будут настаивать на свадьбе.
И я сбежала. Мне было очень сложно держать оборону, я знала, что если родители и сам Романов набросятся на меня, я сдамся.
Последующую неделю я чувствовала себя отвратительно, меня постоянно тошнило и тянуло живот. Я много плакала, сестра, пытаясь выяснить, что не так начала приходить ко мне по ночам и обнимая приговаривать, что все пройдет.
Вадик молчал, и это было одновременно облегчением и болью.
На исходе второй недели у меня началось кровотечение, после капельниц и уколов я воспряла духом и решилась рассказать своей семье о малыше. Мне кажется, я выросла, я чувствовала себя более ответственной. Эта маленькая горошинка внутри что-то во мне изменила.
Думаю, мама и сестра догадывались, в чем именно дело. Но спросить в открытую так никто и не решился. Я была совершеннолетней, мне уже было почти девятнадцать, я могла решать сама. Все же я немного переживала, как отнесутся родители к моему незапланированному материнству. Поэтому выбрала свой день рождения для сообщения такой прекрасной новости.
Двадцать пятого августа, выдался очень жарким и засушливым, солнце светило нещадно. Мы вот-вот должны были сесть за стол, а меня отправили за мороженым. Перебегая дорогу весело разговаривая с подружкой, которая меня поздравляла, не заметила ровным счетом ничего. Просто почувствовала глухой удар, вспышку боли и темнота.
Как сказали врачи, ничего серьезного, вывих плечевого сустава, сильный ушиб брюшной полости и легкое сотрясение. Но так, как я была без сознания, моего ребенка никто не смотрел. Очнулась я ночью, а на утро мне сделали узи на котором подтверждения беременности обнаружено не было.
О моем состоянии знала, только мама, она водила меня по врачам. Она следила за моим питанием. Она в попытках вернуть душевное состояние своей дочери, постоянно зазывала в дом гостей.
Мои братья начали чаще меня куда-то звать. Так я познакомилась с Ленкой Еременой и она помогла закрыть тяжелые двери прошлого. Она не спрашивала, в чем моя проблема, она принимала меня такой, какая я есть.
С Вадимом мы больше не виделись, я лишь написала ему о трагедии, но он мне не ответил. Оно и к лучшему.
Через полгода я познакомилась с интересным парнем и хоть наши отношения не продлились долго, он все же помог мне полностью придти в себя. Я стала прежней, той же веселой беззаботной девушкой, жаждущей приключений и любящей своих друзей.
Но все, же кое-что в моей жизни изменилось. Теперь я совершенно точно и исключительно отказывалась рассматривать близких мне людей в качестве пары. Ко всем своим парням я не испытывала нужной привязанности и с легкостью уходила из отношений. Из одноклассников на сегодняшний день я поддерживаю общение только с девочками и Артемом.
Глава 8
(Наши дни)
Словно в тумане вышла из подъезда и скрылась в темноте дворов. Дышать было тяжело, слезы застилали глаза, мешая обзору. Телефон в сумке, не переставая, трезвонил. Присев на заснеженную лавочку, достала телефон, трясущимися руками скинула вызов и отключила. Сидела долго, до тех пор, пока в мои руки не уткнулся теплый собачий нос.
— Девушка, у вас все в порядке?
Я подняла на незнакомца невидящий взгляд и усмехнулась. Лучше и не может быть. Молча, поднялась с лавочки и побрела дальше.
После той первой моей ночевки у Виктора, в его доме чудесным образом появились домашние штаны и майка моего размера. Сегодня я решила, что такой вариант одежды будет более уместным для родственников моего парня, ведь то платье с глубоким декольте совсем не для домашних посиделок. И не ошиблась, с голыми ногами мне бы сейчас пришлось туго.
По городу бродила долго. Когда первые эмоции улеглись, и я перестала кидаться от одного страшного умозаключения к другому, я все же осела на холодную лавочку, обдумывая, что же делать дальше.
Домой идти не хотелось. К родителям глупо, мама сразу увидит, что со мной что-то не так, и начнет волноваться. В ее возрасте и с вечно шалящим сердцем такие волнения недопустимы. Еще, как оказалось, легкие домашние штаны, и пальто поверх майки совершенно не защищают от зимней вьюги. Руки окоченели, зубы предательски стучали.