План после некоторого обсуждения был признан советниками отличным. Поскольку Кая ещё после решения вопроса с предательством предыдущего вице-канцлера полностью переложила обязанность подобрать нового на Канлара, то её непосредственное одобрение плана уже и не требовалось, и канцлер предложил незамедлительно составить необходимый декрет. Поскольку помощника у него пока не было, он же сам и продолжал писать бумаги подобного свойства. С особым удовольствием он вывел на листе номер декрета – первый – и даже проворчал что-то одобрительное по поводу: «Ну вот, наконец-то дождались распоряжений от короля-консорта». Тут Канлар, слегка смутившись, ткнул в цифру пальцем и тихо попросил исправить единицу на двойку.
– Ого! – воодушевился сидящий рядом дядюшка. – Это когда же вы успели, сир?
Его любопытство явно разделяли все присутствующие: общее внимание явственно сосредоточилось на смущённом короле-консорте.
– Конфиденциальный декрет для внутреннего пользования, – скороговоркой ответил он. – Не подлежит разглашению.
Канцлер разочарованно вздохнул и взял новый лист. Советники поскучнели, и только дядюшка по явному смущению Канлара догадался, что за всем этим должна скрываться весьма любопытная история. Увы! Выяснить это доподлинно ему не представлялось возможным, оставалось лишь предаваться догадкам.
Столь скоро и благополучно разрешив главный вопрос сегодняшнего собрания, совет покатился по накатанной. Канлар уже освоился вполне и, хотя чувствовал себя не так свободно, как в своём кружке иммигрантов, осознал, что ничего принципиального иного от него здесь не требуется.
Королева, выслушивая после его впечатления, смеялась и радовалась, и даже поделилась своими воспоминаниями о первом проведённом ею совете – ей тоже было довольно боязно. Кая объяснила, что тут главное сразу правильно поставить себя и не давать окружающим управлять тобой и перехватывать инициативу; Канлар всё это узнал на практике благодаря своему министерству, поэтому у них нашлась ещё одна интересная тема для разговора: сравнивать свои впечатления и приёмы, которые они используют в такого рода делах.
К сожалению, закончился этот день совсем не так радостно, как начался.
Вернувшись после вечерних дел в свои покои, Кая обнаружила Канлара в гостиной, с мрачным видом раскуривающим трубку.
Для него это было трижды странно. Во-первых, он и вообще почти никогда не курил, хотя Вернар и подарил ему в своё время все необходимые принадлежности, включая отменный табак. Во-вторых, если ему и случалось воспользоваться этими принадлежностями, то уж точно не в присутствии дамы. И в-третьих – это был крайне странный жест, если учесть деликатное положение Каи.
У Канлара были причины нервничать. Сам-то он давно забыл, что в своё время дал Кордонлису приказ выяснить, что за пиратка к ним пожаловала, и даже пригрозил уволить, если не выяснит. Вот Кордонлис и расстарался. И раздобыл-таки нужную информацию. Которая, мягко говоря, не радовала.
Сразу осознав, что произошло что-то весьма неприятное, королева жестом потребовала разъяснений.
Со вздохом пожав плечами, Канлар уныло поведал:
– Айде-Лин, или, вернее сказать, Айдэнь Линар, оказалась той самой сбежавшей женой младшего махийского принца.
Известие произвело на королеву самое неприятное впечатление.
– О! – мрачно сказала она. – Тогда я знаю, как ещё больше ухудшить вам настроение, – и передала ему листочек, который ранее держала в руках и с которым пришла.
Мрачно изучив листок, оказавшийся донесением от внутренней разведки, Канлар заковыристо выругался по-анжельски. Опомнившись, принёс свои извинения.
– Ничего страшного, – заверила его королева, – я разобрала только предлоги.
Донесение от внутренней разведки гласило, что князь Се-Рол тайно обвенчался с махийской пираткой Айде-Лин и отбыл на свои перевалы и кордоны в её бравой компании.
Королева молча подошла к секретеру и принялась что-то писать. Отложив трубку, Канлар подошёл и заглянул к ней через плечо. Это был приказ не выпускать махийскую принцессу и её свиту из дворца.