Но при чем тут всё вот это, придуманное редакторами женских журналов, которые каждый раз уговаривали меня со страниц своих изданий «узнать друг — друга получше» и «договариваться на берегу», если это моя жизнь?
Я оставила их советы там же, где и ключи от уже не моей квартиры, старые вещи и прошлое. А в чемодан положила только любимые книги, ноутбук, графин и несколько новых комплектов кружевного белья. Которое я выбирала по принципу «порвется или нет».
Ну да, тут кое-кто перечитал любовных романов и решил воплотить все, что там пишут, в действительность.
Я так широко улыбалась стюардессе и попутчикам, что они от меня шарахались. Перепробовала и перетрогала все, до чего дотянулась, в салоне. Съела и выпила все, что мне предложили.
И наплевала на все косые взгляды, когда, повизгивая от предвкушения, понеслась к выходу из зала прибытия.
Я замерла, будто врезавшись в стену, когда увидела его…
И спустя секунду я уже висела на шее у Антона, обхватив мужской торс руками и ногами, желая пробраться к нему под футболку — а лучше под кожу — и не собираясь сдавать своих позиций.
Хотя нет. сдать пришлось.
Нам же надо было как-то добраться до его машины.
И как-то доехать до дома — хотя пару раз приходилось останавливаться, чтобы обменяться дыханием. И если бы не огромные штрафы и публичные наказания, мы бы точно не дотерпели до его огромной квартиры. До его огромной страсти.
А дальше начались будни.
У меня не было языкового барьера. Но и не было представления, чем я буду заниматься.
Антон не давил. Не предлагал. Не настаивал. И не пытался устроить меня на работу к себе или своим многочисленным друзьям и партнерам. При этом полностью и молча взяв на себя все мои расходы.
Но спустя несколько дней после моего приезда усадил меня перед собой и, серьезно глядя в глаза, сказал, что я могу исполнить любую свою мечту. И сделать — или попробовать сделать — то, что всегда хотела. Или не хотела, но захочу с того момента, как придумаю. И что у него достаточно денег, чтобы покрыть почти любые мои расходы и доходы тоже.
А я и не думала.
Спустя несколько дней уже стояла в магазине фотооптики. Может и банально в наш век фотографов-в-каждом-подьезде, но я так долго не могла себе позволить быть банальной…
Щелк.
Двое под красным зонтом возле красной будки. И дождь объединяет их не меньше, чем любовь.
Щелк.
Увлеченный книгой парень в независимом книжном магазине Daunt Books, будто вытащенном из книг о Гарри Поттере.
Щелк.
Два персонажа стимпанк-уикенда в кожаных корсетах и золотых шестеренках сидят на траве, уставившись в смартфоны.
Щелк.
Мост-трансформер свернулся как гусеница.
А еще на моих фото был Антон. Много Антона.
Которого никогда не бывало для меня много.
Я наслаждалась каждой секундой с ним наедине. И предвкушением эти секунд, минут и дней, когда мы были порознь. Он пропадал на работе — я на улицах уже своего, гулкого, шумного, разного города.
Он писал мне:
«Разве должно быть совещание креативного отдела таким скучным?» а я писала
«А ты знаешь, что здание секретной разведывательной службы выглядит так, будто его собрали из кубиков Лего?».
Или:
«Я научилась готовить картофельную запеканку. А еще у меня остались одни не порванные трусики».
Мы ездили на выходные через тоннель во Францию, пить шампанское и есть устрицы, а пятничными вечерами веселились с его друзьями в самых отвязных клубах.
Я провожала его в аэропорт и смотрела, как взлетает его самолет.
А он всегда привозил мне из деловых поездок Самую Странную Вещь, которую можно найти в том городе.
Я покупала краску и экспериментировала со стенами в квартире.
А он ругал дорожные пробки, которые помешали ему на пятнадцать минут раньше поцеловать своего обожаемого котенка.
Он так и представил меня спустя два месяца на большом сборище своей семье. — Моя Китти.
И я, совершенно оправдывая это прозвище, почти сжалась в клубок и прильнула к его плечу. Хотя хотелось шипеть и царапаться от страха.
Что не понравлюсь.
Что не примут.
Что попробуют убедить избавиться от меня.
Там были все его братья. А еще ярко-рыжая сестра, про которую он так много рассказывал — и с которой я очень хотела познакомиться. И её монументально-непроницаемый муж, который нервировал даже когда не двигался и не разговаривал. И сестра этого мужа, английская и очень светская, со своим улыбчивым англичанином. И их родители…
— Ну да, от Антона я другого и не ожидала, — презрительно бросила взрослая и ухоженная блондинка, осмотрев меня с головы до ног.