А потом пошло по нарастающей, касательной и под откос. Ну, в смысле, по-разному.
Нет, меня не начали осаждать принцы с кольцами наперевес.
Зато, происходящее частично поднимало настроение. Как и увеличивало знания психиатрических диагнозов.
Кто-то торчал на сайте ради рыбалки и соревнования.
Кто-то, настроенный весьма романтично, расспрашивал о планах на жизнь, а потом просил мою голую фотку, чтобы было понятно, стоит ли нам встречаться.
Кто-то разместил анкету на спор. Кому-то и правда хотелось женского тепла, а еще горячих ужинов и возможности делить квартплату.
Я честно поддерживала переписку. А с некоторыми претендентами на мою половину квартплаты мы даже встретились.
С «номер семь» приятно было общаться в сети и все бы сложилось замечательно, если бы он не приложил к анкете свое фото двадцатилетней давности. Если это вообще было его фото… И лысоватый мужчинка под пятьдесят с наколками на пальцах не смог исправить впечатление от своего вранья ни роскошным букетом, ни пафосным и полупустым рестораном.
«Номер четырнадцать» оказался таким же, как на фото. Говорил так же, как писал. И даже не лез ко мне под юбку, чего я, если честно, немного побаивалась, когда принимала его приглашение «в кино на последний ряд». Он закончил МГУ, работал экономистом, выплачивал ипотеку и четко знал, чего хочет от жизни. И был очень милым. Очень-очень.
В общем, да. вы правы, секса он со мной не захотел.
— Импотент?
— Девственник?
— Голубой?
Наш чат взрывался от предположений.
Я же просто надеялась на смертельную болезнь.
И смирилась, когда спустя четыре свидания он пригласил посмотреть фильм к себе домой — «Ага!» закричали подружки и отправили меня брить ноги — и мы действительно смотрели фильм! И когда я сама потянулась его поцеловать, уставился на меня, как Русалочка на повара из суши-бара.
Но самым разочаровывающим оказался «номер двадцать один».
Я затрепетала уже когда увидела его роскошную машину и почувствовала классный запах мужского парфюма — ни машине, ни парфюму названия я не знала, но полюбила заранее. Он юморил так, что я хохотала до колик; уверенно держался на дороге, цитировал «Облачный атлас» и отвел меня на выставку современного искусства, где угостил кофе и шампанским.
А примерно за секунду до того, как я окончательно влюбилась, проворковал в телефонную трубку:
— Я уже скоро. И вина не забуду купить, и сыр…
Я напряглась.
И голосу, и этой фразе. А потом решительно спросила:
— Подружка?
— Друг, — мой кандидат широко улыбнулся и достал гигиеническую помаду. Ну чтобы у меня не оставалось сомнений, что «друг». А потом добил жизненно важной информацией. — Мне вообще без разницы — друг или подруга. Но сейчас лучше добавить в нашу компанию все-таки подругу — Алекс довольно ревнив по отношению к другим мужчинам.
И выжидательно уставился на меня.
А я вдруг осознала, что как-то не готова к такому резкому разнообразию в своей однообразной жизни.
И, неловко попрощавшись, сбежала.
Самым перспективным виделся «двадцать шестой». Это был второй иностранец, с которым я начала переписываться, и самый мой длительный роман по переписке — почти несколько месяцев мы обсуждали все на свете, обменивались фотками и взглядами на жизнь и планомерно подбирались к намерению встретиться — а когда подобрались, он предложил мне купить билет и прилететь к нему.
Я и прилетела…
И сидела сейчас завтракала вовсе не с ним. Что ничуть меня не расстраивало.
По сути, за последние годы передо мной был самый живой и настоящий мужчина в моей жизни. При этом настолько роскошный, что я уже всю руку в синяк превратила, пытаясь до конца проникнуться уверенностью, что он и правда существует и дело вовсе не в четвертом коктейле из загадочного бара.
Блондина звали Антон.
И это было самое замечательное имя, потому что не было ничего более подходящего чем оно, когда надо что-то стонать во время оргазма.
Ант-о-он.
Да-да, у нас снова был секс перед тем как мы, наконец, выбрались на улицу Я, конечно, хотела просто помыться, но такой вот вариант, когда он придерживает меня под задницу, а мои ноги, скрещенные на его бедрах, подрагивают в такт толчкам, меня тоже вполне устроил.
Как и его взгляды сейчас, которыми он сопровождал каждый кусочек, отправлявшийся мне в рот.
И его желание тискать меня, когда мы ехали в вагоне метро на Бейкер-стрит, где я еще не успела побывать.
И его зубы, покусывающие мне ухо в баре Vertigo 42, где была, пожалуй, лучшая обзорная площадка Лондона, в котором опять — вот удивительно — шел дождь.