— Не самые лучшие.
— А подробнее?
— Мы с ним не говорили с тех пор, как я уехала в Бостон.
— Ни разу?
— Ни разу.
— И ты его не видела? Я хочу сказать, Карлайл не такой уж большой город. Вы наверняка хоть пару раз, но натолкнулись друг на друга.
— Больше чем пару, — уточнила Джорджия. — Многие друзья отца до сих пор приглашают меня к себе, хотя отношения наши всем известны.
— И что же?
Наконец она взглянула на него, а то все сидела опустив глаза.
— Что происходит, когда вы оказываетесь в одном месте? — Джек натянуто улыбнулся. — Земля дрожит? Небеса разверзаются? Изменчивый перст судьбы пригвоздил кого-нибудь из вас к земле?
Она улыбалась столь же принужденно, как и он.
— Да нет, вообще ничего не происходит. Отец держится в одном углу зала, а я — в другом. Все совершенно пристойно, очень учтиво, очень предсказуемо.
Ему, конечно, нетрудно поверить в это:
Грегори Лавендеру неведомы сантименты.
— И вы не разговаривали друг с другом двадцать лет?
— Мне бы хотелось повидаться с отцом, он так постарел. Вот уже несколько лет он постоянно болеет, но, разумеется, меня не посвящает в свои дела, и я не знаю, что с ним. Порой мне кажется… — Джорджия умолкла, словно ей и думать не хотелось о том, что она собиралась сказать. — Первые несколько лет, когда вернулась в Карлайл, я пыталась при редких встречах подойти к нему, попросить прощения…
— За что же тебе просить прощения?
— За то, что обманула его. Возмущенный, он встрепенулся было, но она не позволила ему ее защищать.
— Да, я пыталась, но отец просто не обращал на меня внимания, будто меня здесь нет. Мне было очень… очень неудобно, даже стыдно. Друзья отца и те были поражены.
Джек-то не был поражен, но промолчал.
— Так или иначе, а довольно скоро я поняла, что ситуация безнадежна. — Она отвернулась к окну. — Вот если бы я вышла замуж, появились бы дети — я подарила бы ему внуков, — тогда у отца возник бы предлог сделать шаг навстречу. А так…
Джеку что-то не улыбалось рассуждать о том, как Джорджия будет выходить замуж и рожать детей. При мысли, что она окажется до конца жизни связанной с другим мужчиной, его острым ножом полоснула ревность.
— А почему ты не вышла замуж? Он задал этот вопрос резонно — как логическое продолжение ее слов. Джорджию, однако, вопрос удивил; она ответила не сразу, словно никогда прежде ей не приходилось задумываться над этим.
— Не знаю. Наверно, мне просто не встретился мужчина, за которого я хотела бы выйти замуж.
Он кивнул, а она, помолчав, спросила в свою очередь:
— А ты? Почему ты не женат?
От этой резкой смены ролей Джеку стало не по себе, но делать нечего — в конце концов, он сам завел об этом разговор. Он увидел, что Джорджия напряженно ждет ответа.
— Или ты женат? Я только сейчас сообразила — ты ведь ничего не говорил об этом.
А она и вправду считает, что он здорово изменился, раз полагает, что он может проводить с ней столько времени, будучи женатым на другой. Впрочем, разве что-нибудь стоит за их встречами? И он ответил вопросом на вопрос:
— Ты считаешь, я мог бы сейчас сидеть здесь с тобой, если бы был женат?
— Не знаю, Джек, не знаю… — пролепетала она ошеломленно.
— Нет, не женат. — Он не мог бы объяснить, почему ему не терпится поскорее покончить с этой темой. — И никогда не был.
— Так почему? — с облегчением выдохнула она.
Он пожал плечами.
— Да как и ты — тоже не встретил подходящего человека. И потом, обычно я работаю по пятнадцать часов в день, и так шесть-семь дней в неделю. Мой образ жизни не располагает к частым выходам в свет.
Теперь кивнула она.
— Итак… — снова начал Джек, — существует ли какая-нибудь вероятность, что вы с отцом помиритесь?
— А что?
Этот вопрос, несмотря на краткость, попал в самую точку: в самом деле, а что ему до всего этого?
— Просто я… — смущенно забормотал он. — Не знаю… Дело в том, что в последнее время у меня мысли заняты семейными вопросами.
— Понимаю — ты думаешь о своей семье. Он невесело усмехнулся.
— О своей. О твоей. Вообще о всех семьях мира. С тех пор как получил это письмо, вообще ни о чем другом думать не могу.
В улыбке ее появились нежность и теплота.
— Конечно, Джек, — после стольких лет как гром среди ясного неба.
— Это еще слабо сказано, Джо. Двойняшкам сейчас тридцать пять — взрослые люди, у них свои семьи, своя работа. Когда я последний раз их видел, им было по полтора года: в подгузничках и спотыкались на каждом шагу… — Он поднял обе руки и яростно потер глаза. — Оба живут недалеко от Вашингтона. Может, я десятки раз проезжал мимо них. Ты хоть можешь представить себе, что я чувствую?