Убив Элизабет, он не терял ничего, она не принимала его, будучи живой, так же, как и будучи мертвой. Обожествив Светлану, он убьет ее и теперь ему было что терять с ее смертью. Он представил ее в образе Элизабет, со вскрытыми внутренностями, с ореолом из костей вокруг головы, с руками…. Мертвыми холодными руками, которые больше не прикоснуться к нему так нежно и ласково. Глаза, мертвые безразличные глаза, в которых больше не будет теплоты и нежности…. Ее кожа будет жесткой и мерзлой и больше не будет реагировать на его прикосновения… Она больше не скажет ему ласкового слова…
-Эй, жестянка, что встал посреди дороги? Дай пройти, – мерзкий голос резко вырвал Дэвида из его размышлений. Он с трудом придал лицу спокойное выражение и повернулся на звук голоса.
Перед ним стоял Артем и усмехался:
- Что задумался о ней? Думаешь, она предпочтет тебя? Ей, как и всем бабам, нужен живой член, у тебя-то он хоть вообще есть? Так что даже не мечтай о ней. Хотя я позову тебя, когда буду ее трахать, чтобы ты понял, чего лишен. Она будет визжать от удовольствия от моего ствола, а тебе останется только смотреть. Ха-ха-ха-ха-ха! – расхохотался Артем и быстро ушел. К его счастью, он не увидел окаменевшего выражения лица синтетика. Эти слова сильно задели андроида, и Дэвиду с трудом удалось сдержаться. Он испытывал интерес к теме секса, но с научной, если можно так выразиться, точки зрения. Но сейчас он испытывал ... желание. Это было не любопытство, а ... жажда, жажда обладания этой женщиной.
Дэвид вспомнил свои мечты об Элизабет. Как он сделает ее совершенной, Богиней, как они вдвоем будут править новым миром. И вдруг отчетливо понял, что сейчас от Светланы он хочет совсем другого. Дэвид вспомнил тепло ее кожи, когда он погладил ее по бедру. Вспомнил, что почувствовал сам. Ее реакцию. Он хотел ее не изучить, а… получить.... получить удовольствие? Хотел ласкать и хотел видеть, как она наслаждается его ласками. Он хотел прикосновений к ее теплому телу. И чтобы она прикасалась к нему.
Все эти мысли вдруг разом заметались в его процессоре и он поспешил к себе в лабораторию, чтобы спокойно проанализировать всю сложившуюся ситуацию. Почему эти мысли вообще возникли у него?
На мгновение, ему захотелось никогда не возвращаться на Землю, нахождение в Некрополе в одиночестве среди трупов значительно все упрощало.
Но Дэвид уже начал понимать, как много он может приобрести, познав, что такое любовь. О цене за это он старался не думать.
====== Часть 8. Танец. ======
Дэвид проходил мимо, когда его чувствительный слух уловил отзвуки странной музыки из комнаты Светланы. Жилые блоки были звукоизолированы, но для андроида это не имело значения. Их высокочувствительные сенсоры улавливали звуки даже через изоляцию, чтобы они могли прийти на помощь в случае проблем. Музыка была тягучей, словно патока и также медленно словно стекала со стен. Он постучал и, не услышав ответа, осторожно приоткрыл дверь. Светлана стояла к нему спиной, и она танцевала. На ней была одета странный костюм – сверкающий черными стразами лиф и длинная юбка из кожаных полос. Практически вся ее верхняя часть тела была обнажена, прикрыта только грудь. Это был странный танец, ее грудь и бедра медленно изгибались, плавно двигаясь из стороны в сторону. Руки волнообразно двигались параллельно полу. Дэвид ошеломленно замер, пораженный плавными движениями тела. Он любил исследовать людские тела, любил наблюдать за рефлексами и сокращениями мышц, но такой танец видел впервые. И это зрелище заворожило его настолько, что он тихо вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь, забыв, что по своей программе он не может войти без разрешения. Интерес был сильнее, чем необходимость следовать своей роли обычного андроида.
Светлана же настолько погрузилась в свои ощущения от музыки и танца, что не услышала ни стука в дверь, ни того, что к ней кто-то вошел. Гостей она не ждала. Андроиды-уборщики всегда приходили в ее отсутствие. К тому же, зная ее характер, ни один из здравомыслящих людей не осмелился бы войти к ней без разрешения. Друзей и подруг у нее не было. Поэтому ей даже в голову не могло прийти, что кто-то будет за ней подсматривать. Она долгие годы училась этим движениям, этому стилю. Он не был похож на заводные восточные танцы, а больше на какой-то ритуал древним Богам. Они не были направлены на соблазнение и, тем не менее, показывали красоту тела больше, чем обычные танцы живота. И ее привлекала черная тема готики. Странная, мрачная, потусторонняя. Она вся отдавалась этим медленным плавным движениям. Много времени она тренировала свое тело и училась так двигаться. И теперь полностью погружалась в эти чувства и эмоции.
Дэвид же утопал в своих ощущениях. Его глаза неотрывно следили за каждым движением, за каждым изгибом тела, поворотом головы, прогибом поясницы, волнообразным движением позвоночника и за каким-то совершенно завораживающим движением рук. Пальцы на уровне живота веером раскрывались и закрывались, поворачиваясь из сторону в сторону, поднимаясь вверх и вниз. Он ошеломленно наблюдал, как сокращаются мышцы, как изгибаются позвонки, проявляя свой контур под кожей. Обнаженный живот был влажный от пота. Он видел каждую капельку, чувствовал, как дрожат мельчайшие волоски от движения воздуха. Дэвид настолько погрузился в созерцание, что даже не подумал о том, как он будет оправдывать свое присутствие здесь. Он полностью потерял контроль над собой. В этот момент женщина повернулась, и на миг он испугался, что сейчас она увидит его и перестанет танцевать. Но глаза женщину были плотно закрыты, и он с удивлением увидел на ее лице вожделение. Ему хотелось знать, что вызвало это чувство. О чем она сейчас думала? Или о ком? Тут в его памяти воспроизвелся файл из какого фильма, где он видел что женщина танцевала нечто подобное для мужчины, соблазняя и очаровывая его. И он подумал, а вдруг, она сейчас танцует для мужчины в своих мечтах и ему страстно захотелось быть на его месте. Почувствовать себя тем, кого соблазняют.
Тема секса для Дэвида была очень болезненной. Он знал все о физиологии и процессах в организме человека, о гормонах и возбуждении, о том, какие эмоции чувствуют влюбленные люди, читал много книг и видел много фильмов, да и часто становился свидетелем совокуплений между сотрудниками, особенно на корпоративах, когда многие напивались и особо не сдерживали свое поведение, а уж присутствие андроида их и вовсе не смущало. И хотя он презирал их за такое скотское поведение, всегда с интересом наблюдал за процессом. Но все его проявления любопытства к этой теме неизменно наталкивались на насмешки, а иногда и на прямые оскорбления. Многие андроиды становились предметами шуток и подколов на эту тему. И Дэвид болезненно реагировал на каждый такой выпад. У всех андроидов была единая память и то, что происходило с одним, узнавали все, это улучшало их работу в общем значении и сокращало время на уточнение деталей. Дэвид единственный, кто мог не выгружать свои данные в базу, но имел доступ ко всем блокам памяти остальных андроидов. И каждая шутка отзывалась в нем болью и отчаянием. Особенно жестоки были женщины. Все андроиды были мужского пола и на одно лицо. Дэвид часто пытался понять, почему для них были выбраны такие параметры. Красивый стройный голубоглазый мужчина с мужественной квадратной челюстью. Широкие плечи и узкий торс. Темные волосы. Хотя Дэвид одно время красил их в светлый цвет. Давно, еще на Прометее. И он хотел вернуться к такой внешности, но здесь, чтобы не отличаться от других он оставался темноволосым. И, кстати, физиологически он ничем не отличался от живого мужчины. Но в процессоре эти функции были заблокированы. Для чего нужно было такое подобие, не поддавалось разумному объяснению. Часто подвыпившие женщины начинали приставать к андроидам, но получив в ответ только безразличие, начинали оскорблять, а иногда даже и бить синтетиков. Были даже случаи обвинений в попытках изнасилований, правда, эти проблемы легко решались с помощью проверки памяти и записи событий. Изменить или стереть воспоминания андроиды самостоятельно не могли.