— Да, вам-то было прекрасно, — язвительно усмехнулся Джек. — Было на кого кричать, кого унижать, на ком срывать свой злобный нрав. Никогда не понимал, почему вы так обращались с Джорджией…
— С ней обращались лучше, чем с любой другой девушкой в городе, — оборвал его Грегори. — Она получала все, чего желала. И получала бы и впредь. Но она сделала однажды — и навсегда — неверный выбор.
Джек только головой покачал, он и правда остался в неведении, по какой причине Грегори Лавендер так издевается над своей дочерью — хорошей дочерью: доброй, умной, любящей. Ничем — ничем! — не заслужила она такого обращения. А ему, Джеку, не в диковинку было оказываться свидетелем оскорблений, которые доставались ей от отца.
— Мне приходилось бывать здесь, — объяснил он зловеще тихо. — По утрам, когда она просыпалась…
Грегори так и застыл, но промолчал.
— На полу в ее спальне я проводил больше ночей, чем в других местах, и я слышал, как вы с ней разговаривали. В ту самую минуту, как она поднималась утром, вы обрушивались на нее, обвиняя во всех смертных грехах. — Он остановился, поддавшись воспоминаниям. — Она никогда не делала ничего плохого. Но вы не знали жалости — мучили ее. — И, невесело усмехнувшись, добавил:
— Она говорила мне — у вас есть причины, вы делаете все это в ее интересах. Она защищала вас — можете себе представить? Но я не видел этих причин. И я не простил вас.
Отец Джорджии выпрямился в полный рост, на один короткий миг превратившись в того Грегори Лавендера, которого помнил Джек, но так же быстро сжался, снова став усталым, измученным стариком.
— Я хочу получить назад свою компанию, — повторил он.
— Этого не будет. Она теперь моя. Почти моя. К концу недели она и номинально перестанет быть вашей.
— Мой дом… — голос Грегори дрогнул, — он записан на имя компании…
Вскинув подбородок, Джек презрительно смерил старика взглядом:
— Тогда вам пора собирать вещи. В глазах старика сверкнул огонь — ненависть, презрение придали ему сил. Он улыбнулся зловещей улыбкой.
— «Лавендер индастриз» еще не принадлежит тебе. Я уже стар, но продержусь несколько раундов против тебя… мальчишка!
— Ну так вперед, на бой! Улыбка Грегори стала зловещей.
— А ты не бойся за меня, мальчик. Помни — у меня есть тайное оружие. Оно у меня всегда было.
В груди Джека шевельнулось что-то холодное… Он не посмеет — после всего, что произошло. Но легче ему от этого самоутешения не стало. Уехать бы отсюда поскорее ужинать к Джорджии!
Глава 5
Когда он подъехал к ее дому, уже стемнело. Она ждала его у окна, рассеянно почесывая Молли за ухом. Собака ласково тыкалась носом ей в ногу; Джорджия ждала, все яснее сознавая, что душевное спокойствие к ней едва ли вернется.
Свет фар, машина свернула к ее дому — это Джек. Кто еще отправится в дорогу в такую непогоду… Серебристо-серый «ягуар» плавно остановился в центре светлого пятна от установленного на крыше прожектора, вышел Джек со свертком под мышкой, быстро зашагал к обвивающей дом лестнице и стал подниматься наверх — судя по сотрясающему стены грохоту, перепрыгивал через две ступеньки.
Сопровождаемая радостно повизгивавшей Молли, Джорджия пошла открывать входную дверь. Джек в джинсах и черном свитере, поверх накинута кожаная куртка; хорошо, что и сама она оделась просто в серые леггинсы и в такого же цвета свободный джемпер. Увидев под мышкой у него бутылку красного вина, она со значением показала ему бокал, который уже минут десять вертела в руках, и оба рассмеялись. Протянув ей бутылку, Джек опустился на корточки и почесал Молли за ушами, чем сразу же и безоговорочно завоевал ее любовь.
Как только он перешагнул порог и оказался в тепле и уюте, Джорджия закрыла за ним дверь, чтобы не впускать холод. Невольно бросила взгляд на этикетку: не так уж она разбирается в винах, но Джеку этот вечер обойдется, безусловно, раз в пять дороже, чем ей. По виду его она поняла, что он чем-то встревожен, но не стоит ей на это обращать внимание. Джек не говорит, какие дела привели его в Карлайл. Судя по всему, денежные, и потому он постоянно озабочен.
— В духовке мясо, — она предпочла нейтральную тему, — будет готово через полчаса.
Джек встал, и Молли проводила его преданным взглядом. Освобождая Джорджию от тяжелой бутылки, он прикоснулся к ее руке, и смутное щемящее чувство, которым все ее существо отозвалось на это прикосновение, вдруг обрушилось на нее.
Джек Маккормик пробуждал в ней множество различных ощущений, но впервые она почувствовала себя так неловко и попыталась понять, в чем дело. Очевидно, после стольких лет ей непривычно видеть человека, с которым когда-то она была так близко знакома. Но в глубине души она знает истинную причину своего беспокойства — все дело в поцелуе.
Не в том поцелуе в щеку, таком естественном и безличном, а в другом — от которого она отказалась. Впрочем, не приснилось ли ей все это? Весь день она терялась в догадках, мучилась: Джек и правда хотел ее поцеловать? Или она просто убедила себя в этом и все произошло лишь в ее воображении? Глядя на улыбающегося, беззаботного Джека, она решила, что предстоящему вечеру он явно придает не больше значения, чем покупке пары носков. Может, он вовсе и не собирался целовать ее, а вознамерился стряхнуть с ее плеча пылинку или отогнать муху… И вообще, хватит думать об этом, нечего надеяться на невозможное.
— Ну… — начала она, но тут же осеклась, стараясь унять дрожь в голосе, — позволь твою куртку…
Джек улыбнулся ей, и она почувствовала, как беспокойство ее тает, стесненность в груди исчезает — можно снова дышать свободно. Полно, это же Джек, лучший друг, который у нее когда-либо был, товарищ отроческих лет. Он отправился на кухню за бокалом, а она повесила в шкаф его куртку и вернулась в гостиную. Джек стоял у окна, глядя на океан, на дрожащую бледно-серебристую лунную дорожку. Кое-где на небе робко сияли звезды, но в остальном весь мир был окутан тьмой.
Джек так отрешен, так задумчив… интересно, чем поглощены его мысли? Даже Молли, свернувшаяся у камина, кажется, озадачена его неподвижностью.
— Как идут твои дела? — решилась она спросить.
Словно испугавшись этого вопроса, Джек стремительно обернулся:
— Какие дела?
— Те, которые привели тебя в Карлайл. Кстати, — она не дала ему возможности сказать ни слова, — а какие именно? Кроме курортного бизнеса, мы ничем особым похвастаться не можем, но и он сейчас в глубокой спячке.
Джек молча смотрел на нее, медленно крутя бокал за ножку, так что рубиновый напиток, закружившись воронкой, поднимался по стенкам почти до края.
— Здесь есть кое-какие дела, — наконец ответил он. — Надо только знать, где искать.
— Ну да. А вообще чем ты занимаешься? Ты ничего не говорил об этом. Он немного подумал.
— Мне принадлежит компания, специализирующаяся на покупке других компаний.
— А для чего это нужно?
Усевшись на диван, он положил руку на спинку, словно приглашая ее присоединиться к нему. Снова ее захлестнула волна необъяснимого беспокойства; она отмахнулась от нее и заставила себя опуститься на диван.
— Попробую тебе объяснить. Я… приобретаю компании, которые обанкротились или близки к этому. Затем вкладываю в них по-крупному — деньги и время, — чтобы они снова поднялись на поверхность. А когда дела налаживаются, продаю их и получаю гораздо больше, чем заплатил.
— Похоже, дело и прибыльное, и благотворительное, — заметила Джорджия.
— Прибыльное — точно. — Он пригубил вино.
— И что ты собираешься купить в Карлайле?
Джек застыл — только этим словом Джорджия могла бы определить его реакцию. Бокал, поднесенный к губам, словно приклеился к ним. Джек закрыл глаза и стиснул зубы, желваки выступили у него на скулах, но вдруг он так же быстро ожил. Быть может, эта мгновенная неподвижность ей почудилась? Проглотив вино, Джек опустил бокал и повернулся к ней.