— Ты что себе позволяешь? — гневно спросил отец. — Ты что не понимаешь, как ей больно?
— Папочка… — попытался всхлипнуть Ральф.
— Запомни, женщина не должна видеть тебя слабым. Никогда! Ты мужчина, и у тебя есть единственное право — быть сильным.
— Я… — попытался опять пискнуть сын.
— Ты никогда не будешь ныть, если тебе больно. Женщине всегда в тысячу раз больнее. Тем более твоей матери. Она очень любит тебя, поэтому ей еще больнее. Лучше разжуй себе зубы, но никогда не показывай, как тебе плохо. Ты понял меня? — Отец заглянул ему в самые зрачки. Глаза его были ярко-черными.
Ральф испугался этого взгляда больше, чем слов, которые произносил отец. Он не слишком понимал их смысл. Только потом, лежа ночью под мягким теплым одеялом и пытаясь пожалеть себя, он вспомнил все, что говорил отец, и осознал…
Это был первый урок мужества. Женщина всегда права, и она не должна видеть твою слабость. Это он запомнил навсегда. Когда матери не стало и они остались вдвоем с отцом, никто из них не позволил себе ни одного лишнего слова и ни одного вздоха. Может быть, стоило поплакать однажды вместе, но Ральф упрямо исполнял наказ отца и старался быть сильным и взрослым.
Если бы они тогда пережили свое горе вместе, они смогли бы поговорить и решить проблему, связанную с Элизабет…
Никогда нельзя закрыть глаза и ждать, что все уладится само собой. То, что не решено, обязательно догонит тебя и потребует ответа.
— Прости, Хью, но я не вижу необходимости обниматься, — довольно грубо ответил племянник. — Думаю, мы оба понимаем, что это всего лишь дань глупой традиции.
Дядя укоризненно покачал головой, но отступил назад.
— Ты давно здесь? — продолжал Ральф в том же тоне. — Отец сам пригласил тебя?
— Да, представь себе, — ответил Хью, — он сам пригласил меня. У нас были кое-какие дела. К тому же могу констатировать, что со временем люди умнеют. Твой отец наконец признал, что был не совсем прав по отношению ко мне.
Теперь брат отца говорил развязно и довольно нагло, наблюдая за реакцией Ральфа. Он засунул руки в карманы брюк и плавно раскачивался с носка на пятку. Ральф спокойно смерил его с головы до ног и развернулся, чтобы уйти: разговаривать было не о чем. Пока он не поймет, что тут происходило в последнее время, ему все будут казаться убийцами. Надо держать себя в руках.
— Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — попытался остановить его Хью. Видимо, ему не хотелось чувствовать себя побежденным.
— Когда мне будет что сказать, — повернул голову Ральф, — я дам знать.
— Как хочешь… — пожал плечами Хью и повернулся к Элизабет, как бы ища поддержки.
Ральф заметил этот взгляд и с замиранием ждал, что сделает мачеха. Но Лиз сидела, вжавшись в кресло, она не слушала разговор мужчин, а думала о чем-то своем. Она даже не подняла головы. Это слегка успокоило Ральфа, и он отправился в свою комнату, чтобы прийти в себя после встречи с родственниками.
В голове Ральфа был совершенный сумбур. Что-то здесь было не так! Он никак не мог понять, почему отец решил возобновить с братом отношения. Неужели это старость? Или он действительно был очень болен и решил наладить отношения с семьей? Но почему тогда он не позвал его? Что-то здесь было не так…
Ральф был настолько выбит из колеи, что даже ничего не почувствовал, переступая порог комнаты… Впрочем, тут ничего не изменилось. Он мог с закрытыми глазами найти любимые книги и сказать, где лежит его старая бейсболка.
Элизабет ничего не тронула и здесь. Или отец запретил ей делать это? Интересно, он заходил сюда? Нет, скорее всего он не позволял себе этого. Трудно было представить, что отец нежно перебирает его вещи и по его щеке ползет слеза. Ральф до боли сжал зубы: спасительная злая ирония сегодня не сильно помогала…
Через полчаса Ральф вышел из ванны, с удовольствием чувствуя, как под жесткими струями расслабились мышцы. По спине и ногам сползали прохладные капли, но это тоже было приятным ощущением. Он остановился перед большим зеркалом и посмотрел на себя. Все в порядке: глаза не красные, лицо спокойное.
Когда-то он ненавидел это зеркало. Еще бы! Если каждый день вместо мускулистого спортивного парня оно показывало хорошенького толстенького ангелочка. А потом эти прыщи… Только в старших классах Ральф, который принципиально не изнурял себя в спортивном зале, а просиживал в библиотеке, мог спокойно посмотреться в зеркало. С него как-то сам собой слетел жир, лицо заострилось, грудь и руки обросли мускулами, а ноги стали стройными и достаточно длинными. Он сам не понимал, как произошла эта перемена, потому что не отдавал себе отчета в том, что дальние пешие прогулки по окрестностям города и ведение самостоятельных раскопок были самыми лучшими физическими упражнениями. А поскольку делал он это легко и с удовольствием, тело легко приняло удобную для этого форму. На него даже стали обращать внимание девушки, но он настолько привык находиться среди своих древних героев, что нынешние жители земли его как-то мало интересовали.