После разгрузки Быстров нехотя отчалил, вытребовав у экипажа обещание не обижать практикантку и пообещав заявиться через две недели и забрать её домой. Нужно было приступать к более детальному знакомству и перераспределению обязанностей на станции в виду изменившегося штата. Старший механик решил про себя, что раз уж равенство полов закреплено в конституции, то распространяться оно должно не только на права, но и на обязанности, поэтому требовать с практиканта-девушки следует ровно как и с практиканта-парня. Правда, пару самых нелепых и жестоких заданий Петров всё-таки исключил. Разработав стратегию действий, Петров обрёл некоторое душевное равновесие и, ободрённый этим фактом, бодро проследовал в кают-компанию. Обрёл ли душевное равновесие Кулесов, сказать было трудно, но лицо его по-прежнему оставалось лицом человека, получившего лёгкое сотрясение.
За ужином Петров окончательно расслабился. Как выяснилось из разговора, у него с Любой была общая alma mater, и этот факт перевёл беседу в весёлое, чуть ностальгическое русло.
— А кто у тебя полупроводники ведёт?
— Доходягин Пётр Николаевич.
— Доходяга? Он работает ещё? Всё такой же злобный?
— Как собака злой. Полпотока зарезал в этом году.
— А кто у вас автоматизацию ведёт?
— Лаврушин.
— Такого не знаю. У нас Зуськина вела.
— Мелена Павловна сейчас завкаф.
— Зуськина завкаф? Ой, что творится-то!
Кулесов в этом разговоре не участвовал — он учился в другом институте. Он, конечно, мог рассказать о Вениамине Михайловиче Дуболоме — преподавателе астрофизики, регулярно сообщавшем студентам о том, что они все поголовно алкоголики и проститутки, или о восмидесятишестилетней преподавательнице теории струн Варваре Сидоровне Хетской, засыпавшей на своих лекциях, но подсознательно понимал, что его истории здесь никому не будут интересны. Петрейкин между тем разливался соловьём.
— Так я и не смог сравнительный анализ сделать, вложил вместо него пять пустых страниц для объёма и понёс сдавать. Значит, перелистывает он мою курсовую, доходит до раздела сравнительного анализа. Я аж замер, сижу еле дышу. И тут он закрывает курсовую, говорит: «Ну, ладно, с вами всё понятно» — и ставит мне четвёрку.
Девушка закатилась звонким переливчатым смехом. Кулесов помрачнел пуще прежнего и принялся сверлить взглядом Василия.
Женское общество преображает любого мужчину. Подросток в присутствии женщины старается выглядеть старше, старик моложе и даже законченный женоненавистник желает казаться женоненавистником элегантным и неотразимым. Григорию очень понравилась практикантка и он почти бессознательно принял позу, которая, по мнению Григория, придавала ему невероятно привлекательный вид. Он выпятил тощую куриную грудь, втянул, насколько сумел, пивной животик и попытался вальяжно откинутся в кресле, лицо у него при этом приняло такое выражение, какое могло быть разве что у тяжелоатлета, которому в момент поднятия рекордного веса родители сообщили, что он приёмный. Через некоторое время усилия Кулесова принесли свои плоды, и взгляд Любы обратился в его сторону.
— Вам плохо? — произнесла она взволнованно.
— Нет, — сдавленно прошипел Григорий, — всё в порядке.
— Вы как-то побледнели, — не отступала студентка.
— Устал, наверное, — предположил Петрейкин. — Время позднее. Пора спать.
Расположить студентку было решено на диване в кают-компании. Выдав Любе постельный комплект и объяснив принцип работы душевой кабины, инженеры отправились в спальный отсек.
— Ну, как тебе она? — поинтересовался Григорий.
— Да нормальная, вроде, девчонка, — беспечно ответил Василий. — Сработаемся. Опыта ей только не хватает. Ну, ничего. Завтра отправлю начищать поворотную мачту антенны полиролью. Чтобы сияла, как алмаз.
— А может, не надо? — робко предложил Кулесов.
— Как не надо? — воспылал праведным гневом Петрейкин. — Всё самое лучшее — молодым специалистам. Это же традиция.
— Ну, всё-таки, она девушка, — возразил Кулесов, постепенно приобретая приятный глазу малиновый оттенок. — Как-то неудобно.
— Неудобно, агроном, мухам клизмы ставить, — грозно ответствовал Петрейкин. — А она космонавт и, следовательно, обязана пройти боевое крещение.
Нехорошие предчувствия снова заскреблись в душе старшего механика. Он пристально оглядел астронома и вкрадчиво произнёс.
— А ты часом не влюбился в неё, а?
Окрас старшего астронома сменился на тёмно-пунцовый.