Парень учится с нами в одной группе. До сих пор удивляюсь, почему имея деньги обширные связи его отец — местный депутат не отправил его в более престижный ВУЗ, а запихнул в наш не сильно котирующийся клоповник. Видать не все решают деньги, поскольку мозгов у Алехина хватает только на дешевые понты.
Меня он стал доставать в конце прошлого года. Сначала просто словестно издевался со своими дружками. Потом пакостил по мелочи, а теперь решил, что я неплохой объект для заигрываний. Грубых, неприятных, оскорбительных.
Да только я тоже не лыком шита.
После очередного зажимания в темном коридоре Алехин сначала получил по своему драгоценному органу, а потом я пошла и пожаловалась нашему декану и пригрозила, что заявление напишу. Не понимаю тех дур, которые терпят постоянные унижения до последнего. Деканша у нас баба боевая и, конечно же, нашептала на ухо ректору, а тот, скорее всего, позвонил Алехину-старшему. Уж не знаю, проводил ли он беседу с отпрыском, но полгода все было тише воды, ниже травы.
И тут на тебе! Отлегло у паршивца.
Надо себе перцовый балончик прикупить. Так…на всякий случай…
Несмотря на успешное завершение сессии, настроение отчего-то не улучшилось. В голову лезли какие-то нехорошие мысли, и когда на телефон пришло смс от Шнурка: «завтра в восемь вечера у клуба» мне впервые в жизни захотелось его послать. И не понарошку, как обычно, а по-настоящему.
Вдобавок ко всему в маршрутке пришлось снова ехать стоя и как следствие мне отдавили все ноги, пока добрались до моей остановки. В итоге выползла я из этой консервной банки под названием общественный транспорт очень и очень взвинченная.
Забежала в продуктовый магазин и перед тем как идти домой зашла к соседке, которая жила на первом этаже.
— Баб Рай! — крикнула я с порога, после того, как открыла дверь своим ключом, — Это я!
Соседка две недели назад поскользнулась во дворе и сломала себе ногу. Ухаживать за старушкой некому, хоть и живет она с сыном. Отпрыск пьет по-черному, а в последнее время и вовсе куда-то пропал. Меня его судьба мало волнует. Пропьется и приползет, как бабке пенсию почтальон принесет.
Баб Раю жалко. Хорошая она женщина. Нам с дедом после бабушкиной смерти помогала. И на поминки готовила, и с ритуалкой договаривалась. Я ж тогда еще совсем девчонка была, а дед от горя лег и несколько дней ни с кем не разговаривал.
— Риточка?! — донесся ее каркающий голос из комнаты, — Это ты, моя хорошая?!
Я отнесла одну сумку с продуктами на кухню и пошла к старушке.
— Баб Рай, вы зачем встали?! Вам что доктор сказал: ногу в покое держать, — заругалась я, увидев, что пожилая женщина ковыляет по комнате с костылем.
— Не могу я без дела сидеть. Хоть приберусь немного, — тихо оправдывается она, — Что ж все на тебя свалила. А ты, глянь, какая маленькая, да худенькая.
Вот что ей в ответ сказать? Это ж не мой дед, на которого я и прикрикнуть могу. Да что толку — он все равно чуть я отвернусь, свое делает. Правду говорят, что старики, как дети малые.
— Лекарства пили? — стараюсь быть по-строже.
— Пила-пила. Все как ты наказала, — кивает она и тут же бурчит по-стариковски, — Деньжищи такие на ветер.
Но я все равно проверила, а то с нее станется…
На кухне быстро приготовила нехитрый ужин. Обычную картошку пюре и сосиски. А баб Рая и тому радуется. Нога болит, вижу, как морщиться, но молчит партизанка. Не хочет, что бы я лишние деньги на обезболивающее тратила.
Быстро расталкиваю оставшиеся продукты в холодильник, мою посуду и говорю:
— Давайте ключи от офиса. Сейчас немного отдохну и побегу.
Баб Рая протягивает мне увесистую связку с бирками и качает головой.
— Что бы я без тебя делала, Риточка, — на этих словах ее всегда пробивает на слезу, — Тебе бы с мальчиками встречаться, гулять, а ты молодость свою на нас стариков тратишь.
Я как всегда оставляю свое мнение при себе, забираю ключи и бегу домой, где меня ждут дед и котята. Последние уже, оказывается кормленные.
— Глянь-ка сколько поели! — с гордостью трясет перед мои носом почти пустую пачку молока дед.
— Вот и молодцы, — похвалила я, раздеваясь и пристраивая рюкзак с курткой на вешалку, — Ты обедал?
Дед кивает.
— Суп молочный доел.
— И все что ли?
— Много ли мне надо? — фыркает дед, — Ты к Райке заходила? Как она там?
— Лучше, — сдержано отвечаю я и несу сумку на кухню, — Ходить пытается.
— Вот, неугомонная баба! — злится дед, и я мысленно закатываю глаза.
Иногда мне кажется, что он меня к ней ревнует.
Быстро пожарила картошки, накормила деда и пошла в ванную снимать стресс.