– Сурово. Ты прям опустила нас с небес на землю, – усмехнулся Бореалис.
– Но ведь отчасти она права, – вмешался Аус и улыбнулся мне. – Это новая хорошая идея, и нас следует ею воспользоваться.
– Отлично, – кивнул его друг. – Утром мы как раз должны выехать к первым поселениям, там и попробуем провернуть задуманное. Но внученька у нас будет немая, – скорбно закатил глаза он.
– Пффф, напугали, – развеселилась я, – можно еще и вымазать меня чем-то, вроде как больная, чтобы уж точно никто не приставал. Вам с вашими личиками тоже надо что-то сделать, – придирчиво покосилась на них. – А то больно уж красивы.
– Оу, неужели мы удостоились комплимента? – шутливо округлил глаза Борей.
– Ты не понял, это не комплимент, а констатация ваших недостатков, – прыснула я от смеха.
– Я подумаю, как можно исправить сие досадное упущение, – пафосно проговорил Аус, задрав нос.
Мы все дружно рассмеялись и уже в приподнятом настроении продолжили путь сквозь лесные заросли по мало приметным тропам в сгущающихся сумерках.
Глава 13
За два часа до рассвета мы остановились в перелеске около одного из сел, обсудили план действий и легли отдохнуть, оставив Аустралиса дежурить. Когда я встала, Борей уже отправился за покупками, оставив нас без лошадей и запретив разводить огонь. Все верно, кони у магов приметные, никто не поверит, что старушки таких красавцев держат, да и три коня на телегу многова-то. Аустралис сидел, облокотившись на ствол дерева, и грустно смотрел в посветлевшее небо. Я вспомнила про слова, что им нужно сохранять любые привязанности. Наверное, кони много для них значат.
– Вы же сможете потом вернуться за ними, – попыталась утешить его, подсев рядом.
– Да, – неопределенно кивнул Аус. – Борей оставит их на постой в конюшне старосты. Но расставаться все равно тяжело. Мы вместе уже больше двадцати лет, я его взял полугодовалым жеребенком…
– Так долго! – удивилась я. – А разве лошади живут не более пятнадцати-восемнадцати лет?
– Обычные – да. Но мы своих напитываем нашей магией, постепенно приучаем к ней, улучшаем. Поэтому они могут дожить до тридцати-тридцати семи.
– Они дождутся вас, я уверена. В конце концов, характерами они под стать своим хозяевам, – толкнула я его плечом, чтобы немного развеселить.
– О да, и не говори. Бореева Туча очень хмурая кобыла, чуть что не по ее – сразу копытом в глаз, – рассмеялся Аус. – Хотя мой Метеор не лучше.
– Ну вот, в обиду себя они не дадут, а вы то уж о них не забудете, когда все наладится. В крайнем случае пошлете за ними кого-то неприметного.
– Галя… – Аустралис повернул ко мне голову и проникновенно посмотрел в глаза, взяв мою руку в свои. – Спасибо… – Он невесомо поцеловал мою ладонь, не отрывая взгляда, в котором вновь возродилось ночное небо. – Одно твое присутствие заставляет забыть обо всем…
Боже, я смутилась, как девчонка! Поспешно высвободила руку и неуверенно улыбнулась.
– Это меньшее, чем я могу отплатить за вашу возню со мной.
Ничего не ответив, Аус опять устремил все свое внимание на небо. А я поднялась и решила, наконец, разобрать сумку, которую передал мне Борей еще в начале нашей вчерашней встречи. Чего там только не было! Пара простого нижнего белья и носков; мыло, шампунь, расческа; средства личной гигиены в маленьком мешочке, напоминающие тампоны; какая-то мазь, надеюсь, та, что я просила от ушибов и синяков; и даже зеркало с ладонь величиной, которое я не просила; а еще какой-то крем в баночке жирной консистенции, но решила его пока не трогать, сначала спрошу для чего он. Сразу же осмотрела себя в нем – мда, красавица ничего не скажешь. Кожа обветрилась, на носу начала шелушиться, губы потрескались, под глазами круги. А волосы! У… эти волосы меня скоро доконают. Поспешно взяла расческу, расплелась и начала аккуратно разбирать колтуны. Отстраненно подумала, что хорошо бы тот крем оказался для лица, тогда бы Бореалису цены не было.
Он вернулся за час до полудня, когда я уже отчаялась привести прическу в приемлемый для меня вид. Закутанный в черный плащ с глубоко надвинутым капюшоном Борей представлял собой комичное зрелище, ведя в поводу лошаденку, впряженную в нагруженную телегу. Вот, небось, крестьяне удивлялись.