Остановились перед очередной дверью, которая разительно отличалась от всего окружающего. Она была оббита железом с многочисленной гравировкой, закрывалась на тяжелый засов, увенчанный большим амбарным замком. Гложут меня смутные подозрения…
Один из конвоиров достал связку ключей и долго открывал замок, под недовольное бухтение балахонистого. Затем отворил дверь внутрь, куда сам не пошел, а пропустил вперед главаря, ухватившего меня за шею сзади.
Как только мы вошли, под потолком вспыхнул слабый белый огонек, который дал возможность оглядеться. Я судорожно втянула воздух через стиснутые зубы, сердце застучало в висках, а в груди сворачивался огненной воронкой неистовый шторм. Я во все глаза смотрела на сидящих на полу моих мальчиков и не могла ни о чем думать. Теперь я поняла, что значит отчаяние. Это было жутко и страшно, хотелось зажмуриться и никогда этого не видеть. А ведь я привычна к зрелищам различной паршивости, приходилось бывать на местах взрывов. Но это… они же мне не безразличны! И отвернуться не могла себе позволить.
Балахонистый опять что-то сказал, и я, кажется, поняла его. По интонации, наклону тела, жесту… «Ты видишь?» – вот что он сказал. Да, я видела, очень хорошо видела.
Они сидели спинами друг к другу, все так же замотанные в эту чертовую сетку, опершись друг о друга затылками и закрыв глаза. Борей был плох. Все тело его пропиталось кровью, которая до сих пор продолжала медленно течь, увеличивая багровую лужу под ним. Что с Бореем сделали? Он же говорил, что магов Смерти нельзя… из глаз побежали слезы… я закусила губу… Аус выглядел страшно. Из носа, глаз и ушей тонкими струйками прочертила узоры на его лице уже запекшаяся кровь. Кожа серая, щеки ввалились. Мне стало тяжело дышать. Я перевела полный ненависти взгляд на «гения», который с интересом наблюдал за моей реакцией.
Он удовлетворенно кивнул и сделал шаг к магам, но я не выдержала – встала на его пути и категорично произнесла:
– Не трогай их!
Он опять что-то заговорил и попытался оттолкнуть меня, но теперь я стояла насмерть, откуда только силы взялись.
– Не трогай их! – уверенно повторила я. – Мне ты все равно сделать ничего не можешь.
Он извлек из складок балахона кинжал, уже другой, абсолютно обычный, и угрожающе наставил его на меня. Но увидев, что это не возымело эффекта, неожиданно рассеялся, лающим и немного надрывным смехом.
Затем взмахнул рукой, и меня просто снесло с места. Чертова магия! Больно впечатало в стену, похоже я вывихнула плечо. А балахонистый уже оказался возле так и не очнувшихся магов. Боже, лишь бы они были еще живы! Он наклонился к Борею, пристально изучил его, забравшись руками под сетку и поцокав языком. Затем подозвал меня к себе. На подгибающихся ногах подошла, чтобы оказаться вновь в цепкой хватке этого ублюдка. Убедившись, что внимание мое полностью в его власти, он поднес лезвие к моим глазам, невесомо очертил глазницу и показал кончиком на Борея, чтобы я смотрела только на него. И сразу же прикоснулся лезвием к моей левой щеке.
Я почувствовала только прохладу, и возникшее недоумение, ведь я уже поняла, что он со мной ничего сделать не может. Но тут увидела, как Борей дернулся, на его левой щеке медленно начал появляться глубокий порез, быстро потекла кровь.
Балахонистый быстро убрал кинжал и, ухватив меня за подбородок, наклонил к Бореалису. Он повторял одну и ту же фразу раз за разом, раз за разом. Мой отяжелевший от понятого мозг просто отказывался работать. Я поняла, все поняла! Этот глупый маг взял все себе! Как тогда с Аусом… мои раны – его раны! Но он ведь еще жив! Жив? Ведь правда?
Меня, мало что сейчас соображающую, отшвырнули в сторону, к одной из стен. Там я и осталась лежать, закрыв глаза и не веря во все это. С громким звуком захлопнулась дверь, упал засов и загремели ключи. Я все лежала, боясь открыть глаза и убедиться в том, что мои мальчики мертвы… из-за меня… и тут навалилась боль и усталость, и я отключилась.
Глава 15
Приходила в себя с большим трудом. Сначала вернулась боль, тупая, тянущая, внутри груди и живота. Попыталась сместиться, но тут же прострелило плечо. Ах, да… вывих… резко вернулась память, и я с большим трудом разлепила глаза. В камере царил полумрак, слабый свет давали лишь едва мерцающие сетки на магах. Жуткое зрелище! Два белесых светящихся кокона с мертвенно бледными головами на концах и потеками крови.