Тесс улыбнулась:
— Ладно, хорошо.
— Неужели?
Макс не мог поверить, что дело обернулось таким образом.
— Разумеется. Если мы продадим все, что у нас есть, и при этом ни один банк больше не даст нам заем, то пусть так и будет. У нас нет четырех тысяч фунтов, у нас нет возможности где-либо их раздобыть, значит, мы не будем вкладывать эти деньги.
— Есть одна возможность, — мягко произнес Макс.
Тесс посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду. Пока не заметила, на что он смотрит.
На ее «кольцо вечности».
Грэм позвонил Тиму в офис.
— Можем встретиться, чтобы быстро пообедать? — спросил Грэм без предисловия.
Тим застонал:
— Кто послал тебя? Милли?
— Вообще-то Фиона.
— Зачем? Это касается лишь меня и Милли.
— И Элисон, — прибавил Грэм.
И тот и другой ждали, когда кто-нибудь скажет что-то еще. Молчание наконец нарушил Тим.
— Ну, если очень быстро, давай встретимся в половине первого в «Болингброк армз».
Грэм согласился, хотя и надеялся, что Тим решительно откажется встречаться с ним. Теперь придется идти до конца.
— И что ты собираешься предпринять? — спросил он у Тима.
Не было никакого смысла спрашивать его, почему он сделал то, что сделал. Это очевидно. Грэм слишком хорошо его понимал.
— Не знаю. Хочу поговорить с Милли, это самое важное. Вообще-то у меня есть Элисон, и она умеет замечательно слушать, но мне кажется, что это дается ей все труднее.
Пока Элисон сидела в хирургическом отделении и думала о том, как бы нарушить правила и самой себе выписать прозак[40], Тим выказывал свое умение проникать в женскую психику.
У Грэма кончились вопросы, как только он задал первый. Он надеялся, что все остальное пойдет естественно, как это представлялось Фионе и ее подруге. Но не пошло. Тим просто смотрел в никуда с убитым видом, а Грэм посматривал на часы в поисках вдохновения.
— Я и сам удивился, как скучаю по детям, — произнес Тим с благодарностью за то, что у него есть слушатель.
Он правильно предвидел, что Элисон не посочувствует ему.
— А почему тебя это так удивляет? — спросил Грэм. — Я тоже скучаю по детям, когда мне приходится засиживаться допоздна в офисе; а когда возвращаюсь, они уже в кровати.
— Но не забывай, мы говорим о моих детях, — уточнил Тим.
Грэм вспомнил о четырех одержимых созданиях, которых воспитывал Тим, и согласился с замечанием.
— Наверное, всем нам нужно на время расставаться со своими домочадцами, как только начинает надоедать семейная жизнь. Если бы моя работа была связана с разъездами, я бы, пожалуй, любил их больше.
Грэм воспринял это как обнадеживающий знак:
— Значит, тебе хватило только одной ночи вдали от семьи, чтобы понять, что твое место рядом с ними? И никакого медового месяца с Элисон?
Тим покачал головой:
— Как бы я хотел знать, что мне нужно.
Грэма это разозлило.
— Да ты ведь только что сказал, что скучаешь по своей семье. Так возвращайся же. Это ведь в твоих интересах.
— Но Элисон тоже много значит для меня, и я чувствую, что должен что-то предпринять, иначе буду постоянно наступать на одни и те же грабли и ненавидеть Милли за то, что она не Элисон.
Только после этих слов он понял, что это и есть главное разочарование в его жизни.
— Я должен определиться, с кем мне быть, — решительно произнес он. — С Элисон или с Милли.
Грэм откашлялся и переспросил:
— А пока не знаешь, так?
— Ты о чем?
— Вот ты тут сидишь и думаешь о том, что тебе приходится выбирать между Элисон и Милли.
— Ну да, — сказал Тим. — Это и есть моя главная проблема.
— А тебе не приходит в голову, что дело может кончиться тем, что ты обеих потеряешь?
Тим в отчаянии откинулся на стуле. Такое ему точно не приходило в голову.
— Прекрасный джемпер, Рав, — с восторгом проговорила Дафна.
На свитере было вышито замысловатое изображение Тадж-Махала.
— Благодарю вас, — ответил Рав. — Это моя дорогая ныне покойная жена вышила его для меня. Странно, что, живя в Англии, она научилась вышивать самые сложные рисунки, какие только можно вообразить, а английский так и не освоила. Она всегда была рада тому, что все разговоры веду я, да и слушаю тоже. Ей же хотелось только вышивать. У меня целый шкаф таких вещей. Когда я надеваю какой-нибудь из этих свитеров, у меня возникает чувство, будто она по-прежнему с нами.