— Для нас это будет таким чудесным приключением, — сказал он тогда с вымученным энтузиазмом. — Новым будущим, чем-то таким, что мы сможем преодолеть вместе.
— Да, но как насчет всего того, о чем говорил Грэм? — настаивала Тесс, неуверенная, что он осознает последствия этого решения.
— Ну, мы же с тобой знаем Грэма, — отвечал он.
Тогда Тесс успокоилась, поскольку прекрасно понимала, что он имеет в виду.
Грэм отлично разбирался в финансовых вопросах, но у него не было воображения — такова была жесткая оценка Тесс и Макса. По правде, ни один из них не понимал толком, почему женился на Фионе. Казалось, они совершенно не подходят друг другу: Фиона была такая яркая, а Грэм — такой унылый.
— Это единственный человек из всех, кого я знаю, кто выглядит и ведет себя на пятьдесят с того времени, как ему стукнуло тридцать, — недружелюбно пошутила Тесс, найдя зацепку, чтобы отбросить предупреждения.
— Он не понимает, насколько уникален этот район, хотя и живет здесь. Возможно, он разбирается в бизнесе абстрактно, — рассуждали они, — и берет в расчет только потенциал этого конкретного месторасположения. Для него Клэпхэм — лишь место, где удобно жить в окружении Таких Как Он. Однако творческий ум за географией увидел бы социологию. Даже газетчики поняли, что к чему, и наделили этот район остроумным и весьма подходящим эпитетом: Долина Подгузников.
— А мне не нравится это название! — сказала Фиона. — Мне не нравится, что меня сваливают в одну кучу со всеми остальными только потому, что у нас один и тот же почтовый индекс!
— Да дело вовсе не в этом, Фай. Выгляни-ка на улицу! Ты когда-нибудь видела столько маленьких детей в одном месте, кроме детской площадки?
— Да, но в округе все дома для больших семей, и неудивительно, что здесь много детей, — возразила Фиона, забыв о том, что в семье Тесс один ребенок. — Такие районы есть во всей Англии. Средний микрорайон, застроенный муниципальными домами, должно быть, тоже кишит детьми.
— Это так, — согласилась Тесс, — но средства массовой информации не интересуются муниципальными домами. Дело здесь в ценах на недвижимость.
На это Тесс с Максом и рассчитывали. Они жили в районе, который за несколько лет превратился из среднего пригорода в рай для спекулянтов. На «полуотдельные»[12] дома застройки времен королевы Виктории и короля Эдуарда и дома с террасами цены выросли на сто, двести процентов. Теперь здесь проживали семьи, некогда имевшие средний заработок, умеренно требовательные к комфорту, в которых главы семейств достаточно зарабатывают, чтобы позволить своим женам сидеть дома, как только появятся дети. Для многих оказалось неожиданностью, что их скромные дома стали стоить пятьсот тысяч фунтов стерлингов и больше.
Богатыми они себя не считали, однако являлись таковыми согласно сложившимся обстоятельствам. Внеся относительно небольшой залог и обладая исключительным правом собственности на свои дома, эти счастливые семьи оказались при таких больших деньгах, что не знали, как их потратить.
Тесс и Макс тоже принадлежали к элите. Их занесло по этому эскалатору наверх, в совершенно другую среду — Новых Богатых, которые не были миллионерами и не относились к высшему классу, но нежданно-негаданно разбогатели на недвижимости и доходах, остающихся после уплаты налогов.
А если подытожить эту философию одним словом, то этим словом будет «натуральность».
Как и все другие матери в Клэпхэме, Тесс исповедовала культ натурального. Она много читала на эту тему и доверяла специалистам, которые убедили ее в том, что такой выбор наверняка сделает из нее лучшую мать, если она будет игнорировать насмешников, утверждающих, будто это надувательство.
— Признайся, — бросил ей как-то вызов Макс за чисткой картошки, тщетно пытаясь найти клубень, который не был бы черным или мягким.
— В чем?
Тесс рассматривала яблоки, надеясь найти хотя бы одно без червоточин. Лара упорно отказывалась есть что-либо «не такое» и требовала только круглые яблоки. Пусть эти яблоки собирал обедневший крестьянин, работающий как раб в жестоких условиях тоталитарного режима, ее это не интересовало. Если честно, Макс симпатизировал этой точке зрения, потому что и сам любил ровненькие, сужающиеся к одному концу морковки и фрукты без червяков.
Макс продолжал отчаянно чистить картошку.
— Ты покупаешь все это только потому, что это так дорого. Будь овощи и фрукты дешевле обычных…
— То есть вредных, — поправила его Тесс.