«У нас, по крайней мере, чисто, — подумала Тесс, — это должно сыграть положительную роль».
Накануне заходили Фиона с Милли, сразу после того, как подбросили детей до школы. Они целый день помогали Тесс наводить порядок в доме снизу доверху. Милли работала больше других. Тесс обняла ее в знак благодарности, не столько за помощь, сколько потому, что поняла — Милли пытается сгладить свою воображаемую вину за то, что так легко зачала.
После школы к принудительному труду присоединились все девятеро детей (родители договорились написать в дневниках, что их чада были больны), и даже Вольбурга, неряшливая помощница Фионы, была завербована на службу. Вечером, когда Грэм и Тим вернулись домой с работы, а Макс — с печального рандеву из банка, они тоже присоединились к партии уборщиков. Тим заказал на всех пиццу и заплатил за нее. Грэм сбегал домой и принес хорошего вина. Подобное проявление дружелюбия и верности заставило Тесс расплакаться.
Этому радостному собранию суждено было стать последним на долгое время.
Едва все ушли, Тесс и Макс в изнеможении рухнули на диван. Они уже немного отдалились от своего дома, в котором не было так чисто прибрано с того времени, как они сюда въехали.
— Не могу поверить, прошло всего двое суток, — сказала Тесс. — Всего два дня назад все было нормально, у нас было будущее, и вдруг случилось так, что я ничего не вижу дальше завтрашнего утра.
Максу хотелось взять ее за руку, но он чувствовал себя слишком виноватым. Он знал, что несет полную ответственность за эту ситуацию, и понимал, что попытка утешения может встретить справедливый отпор.
Тесс сама взяла его за руку, отлично представляя, каково мужу. Ей тоже захотелось утешить его, хотя она и вынуждена была признать, что главным образом он должен отвечать за все то, что случилось. Она решила, что пришло время задать тот самый вопрос, который давно вертелся у нее на языке:
— Почему ты мне раньше ничего не говорил?
Она постаралась, чтобы голос прозвучал ровно, без намека на взаимные обвинения. Это было нелегко, потому что в такой ситуации она представляла себя в бигуди, со скалкой и в цветастом нейлоновом халате, кричащей на мужа, точно скандалистка из мультфильма.
Макс боялся отвечать на этот вопрос не меньше, чем Тесс боялась задавать его.
— Думал, все обойдется. Были кое-какие мысли. Просто я считал, что если переживу несколько нелегких месяцев, то смогу отдать деньги, которые занимал, и все будет по-прежнему.
Тесс почувствовала, как внутри нее закипает гнев, несмотря на все усилия сдержаться.
— «Я»? Что это еще за «я»? А куда же делось «мы»? Разве тебе не пришло в голову, что у меня тоже могут быть мысли? А как насчет того, что на карту поставлено и мое будущее…
Неожиданно она умолкла, осознав, что некоторые слова нельзя произносить. Если они собираются пережить все трудности вместе, некоторые обвинения стоит оставить при себе, иначе это вызовет встречную агрессию, которая только увеличит трещины в хрупком основании их брака.
Но Макс и без того знал, что она хотела сказать. Он слегка отпрянул. Это инстинктивное оборонительное движение всегда ранило Тесс.
— Я знал все это. Просто хотел защитить тебя.
Ну вот, он это и сказал. И только когда слова слетели с его губ, он осознал, что сказал правду. До этого момента он и сам не понимал, почему держал все это внутри. В течение многих лет у него было такое ощущение, что в браке защита нужна ему, что только его чувства имеют значение, а теперь и ему захотелось стать защитником. И в этом он потерпел большую неудачу.
— И ты тоже? — зло прошипела Тесс. — Сначала Милли, а теперь и ты.
— А от чего тебя защищает Милли? — спросил Макс.
Тесс чертыхнулась про себя:
— Ни от чего.
Макс неотрывно смотрел на нее.
Тесс вздохнула и пояснила:
— Она беременна.
Несколько минут Макс обдумывал услышанное.
— И давно ты об этом узнала?
— Фиона сообщила мне пару дней назад.
Макс осторожно кивнул:
— И почему ты не сказала мне раньше?
— Потому что хотела защитить тебя.
Оба слабо улыбнулись взаимному признанию.
— Ну мы и парочка, — проговорила Тесс.
Одна из трещин в их браке немного затянулась. С минуту они радовались обоюдному молчанию.
— Я думал, ты уже это пережила, — произнес Макс.
Тесс поджала губы:
— Просто я знаю, что ты не любишь об этом разговаривать, вот и перестала напоминать.