— Но я не очень хорошо на нем играю, — запротестовал он. — Гэри Чишольм имеет награды за игру на скрипке, а слышала ли ты, как играет на фортепьяно Кит Уилсон?
Элисон с сожалением покачала головой:
— Ты что, ничего не понимаешь?
Тим и вправду ничего не понимал.
Тогда она просветила его:
— Ничто не сравнится с саксофоном, ничто. Такой глубокий звук, такой таинственный, полный значения, смысла, такой…
Элисон, съежившись и закрыв лицо руками в притворной стыдливости, вспомнила себя, такую юную.
— Не поверю, что я могла так говорить!
— И я тогда не мог в это поверить, — сказал Тим. — Я понятия не имел, о чем ты.
— А ты ведь не только саксофон имел в виду, а? — поддразнила его Элисон.
Теперь пришла очередь Тима закрыть глаза.
— Ты была для меня каким-то неведомым созданием, — признался он. — Все мои друзья были вроде меня, обыкновенные подростки, совершенно не приспособленные к жизни, делавшие вид, будто слушают рок-группу «Генезис», тогда как втайне предпочитали дуэт «Карпентерс», и тратившие все заработанные за субботу деньги на средства от прыщей. Никто из нас не разбирался ни в чем, что не относилось к школьным экзаменам.
— И я была такой же, — созналась Элисон. — Просто мне удавалось притворяться, будто я другая.
Тим посмотрел на семнадцатилетнюю девушку глазами тридцативосьмилетнего человека и понял, что их разделяет все такая же широкая пропасть. Прошло двадцать лет, а он так и не научился казаться другим. Он был таким же, как все, хотя что-то внутри ему подсказывало, что рожден он не для того, чтобы приспосабливаться, да и ни один человек не создан для этого.
— У тебя это очень хорошо получалось, — признал он. — В тебе все было другое. Ты была так уверена насчет всего того, что всех нас смущало.
— Да я просто играла роль, — повторила Элисон.
Но Тим знал, что это было не так. Никто не может играть роль всю жизнь. А Элисон была на редкость последовательна, если судить по тому, как сложилась ее судьба.
Она три года путешествовала по миру, научилась говорить на полудюжине языков, заработала гастрит и познакомилась с бразильским врачом. Вернувшись в Англию, поступила в медицинский колледж. Еще попутешествовала. Сделалась врачом общей практики и начала работать в небольшой деревне с бразильцем, ставшим ее мужем. Затем стала писать книги для женщин, желающих помочь себе, а в тридцать восьмой день рождения забралась на Эверест. Умопомрачительное восхождение, от которого у Тима закружилась голова.
Он обратил внимание на то, что в ее отчете нет детей, но ничего не сказал. Она тоже.
— Так что же заставило тебя разыскать меня? — снова спросил он.
— Я бросила своего мужа.
— Сожалею, Элай, — сказал Тим и взял ее за руку. То был его первый пробный шаг за пределы эмоционального барьера безопасности. И сразу в зону риска.
«Вы въезжаете на территорию, свободную от наркотиков», — увидели новоселы оптимистичную надпись, когда фургон повернул на нужную им улицу. Веселые изображения почти не помогли Тесс и Максу избавиться от мрачного настроения, которое завладело ими, как только они пополнили население Дерьмовой долины.
— Мы эту вывеску видели, когда были тут в последний раз? — спросила Тесс.
Макс крепче сжал руль:
— Не спрашивай. Ты ведь уже поселилась здесь и обзавелась подругой.
Мнение Тесс о переезде слегка изменилось в лучшую сторону после того, как она сошлась с Хитер. Хотя «в лучшую», возможно, и сильно сказано. Однако приближение конца света теперь представлялось ей далеким мерцанием, а не ослепительным лучом прожектора, направленным прямо ей в голову.
Макса всегда раздражало непостоянство Тесс. Он пережил множество неприятных минут, подвергаясь нападкам с ее стороны и обвинениям, будто он разрушил их жизнь. Теперь же, услышав из ее уст заключение о том, что переезд — это не так уж и плохо, он вышел из себя.
Он воспринял ее согласие на переезд как знак того, что часть ответственности она берет на себя. Макс надеялся, что они быстро вернутся к прежним отношениям, когда каждый будет делать вид, что сила на его стороне, и при этом оба будут знать, что это не так.
— Раньше мы здесь никогда не ездили, — заметила Тесс, пытаясь избежать ссоры, особенно такой, которая может произойти по ее вине, как это в последнее время чаще всего и бывало.