Потом Том придвинулся к нему. Это было всего лишь небольшое изменение: они немного сблизились, их губы встретились под другим углом, но от этого по коже Клэя неровными всплесками побежало тепло, подстраиваясь под стук его сердца. Том втянул воздух и схватил в кулак майку Клэя, притянув его ближе, чтобы поцеловать снова, глубоко и с открытым ртом. В том, как Том целовал его, было что-то темное, словно грозовые тучи, проносящиеся над его мыслями, медленные, горячие и электрические. Он положил руки на талию Тома для равновесия и обнаружил, что не может удержать свои пальцы от судорожных движений, впиваясь в мягкую плоть. Руки Тома скользили по его лицу, зарывались в волосы, и все вокруг содрогалось.
Пока Том резко не отстранился. И тут же Клэй услышал, как вокруг них захихикали дети.
Он тупо стоял на месте, пока Фелиция не направила их к людям, которых Клэй должен был поблагодарить и поприветствовать, прежде чем они покинут мероприятие. Том был рядом с ним все это время и все еще стоял рядом с Клэем, когда тот небрежно вытер губы. Никто другой, скорее всего, не заметил бы этого жеста, но для Клэя он был безошибочным - он хотел стереть поцелуй. Клэй понимал: его мысли путались, и он с радостью стер бы последние несколько минут, если бы мог. Он был уверен, что выглядит нелепо, с красным от игры лицом и растрепанными от рук Тома волосами.
Но когда Клэй встретился взглядом с Томом, тот не выглядел раздраженным или пренебрежительным. Он выглядел удовлетворенным, как во время завтрака, когда он наклонился к Клэю, уговаривая его подыграть его романтической чепухе. Когда он прошептал своим низким, тайным голосом: "Доверься мне".
7
Том вернулся в офис, как только закончился баскетбольный матч. Свет был выключен, в помещении царила смертельная тишина, но работы всегда было больше. Законопроект Ленни о студенческих займах скоро будет рассматриваться, и если он не будет следить за каждым событием, каждой сделкой, каждой поправкой, которая может быть предложена, и ее последствиями для созвездия групп интересов, на которые опиралась кампания, он может оказаться в полном пролете.
И, честно говоря, это давало ему такое же болезненное, но удовлетворенное чувство, как хорошая тренировка, когда он оставался в офисе после полуночи каждую ночь, читая информационные бюллетени, сканируя Twitter и выплевывая фразы, чтобы использовать их в своей речи или в следующем выступлении в социальных сетях. Ему нужны были глаза, уши и влияние на каждую часть работы Ленни и на все политические события в целом, насколько это было возможно. Это было утомительно. Это было то, ради чего он жил.
К тому же, это помогало ему отвлечься от затянувшейся автокатастрофы, которой были его "отношения" с Клэем.
Это, и поцелуй.
"Знаешь, если ты остаешься допоздна каждую ночь, то выглядишь как мудак", - сказала Фелиция, прислонившись к дверной раме его кабинета. Фелиция была одним из тех редких существ, которые лучше выглядят при тусклом флуоресцентном освещении офиса. Он взглянул на часы - 12:14 ночи. Под глазами у нее не было темных кругов, а кожа по-прежнему сияла. Возможно, дело в том, как она делала макияж. А может быть, дело в том, что она была сделана из того же материала, что и Том - она тоже преуспевала под давлением.
Однако сумка у нее была на плече. А, значит, она уходила и чувствовала себя виноватой. Он повернулся в кресле лицом к ней и пожал плечами. "Наверное, это справедливо".
На ее губах застыла улыбка. Это было не очень хорошо для его теории вины. "Хочешь знать, над чем я работала?"
"Хочу ли я?"
Она пересекла комнату и протянула ему свой телефон. Он открыл его легко - слишком легко. "Никакого пароля?" - спросил он.
"Там нет ничего плохого".
Том фыркнул. "У каждого есть что-то плохое в телефоне".
Затем он увидел, что было на ее экране, и поморщился. Это были новости об их дне на баскетбольном матче, распространенные гораздо шире, чем он ожидал. "Ты это сделала?" - напряженно спросил он.
"Угу", - ответила она, прислонившись к его столу. "Это оказалось не так сложно, как я думала, - заставить репортеров клюнуть".
Том пролистал статьи, стараясь не слушать. Признаться, его фальшивые отношения с Клэем делали именно то, что должны были делать: каждая статья была еще одним положительным моментом в СМИ для Ленни. Подобное дерьмо - люди, интересующиеся повествованием, а не политикой - было бесценно для кампании. Именно это становилось вирусным, именно это заставляло людей вкладываться. Подробные белые книги - это хорошо и все такое, но если бы они могли стать культурным камнем? Это был тот самый гусь, который будет клевать золото до конца карьеры Тома.
И все это происходило потому, что сегодня было хорошее событие. Общественная благотворительность, немного спорта и новый корабль политики. Фотографии вышли на удивление хорошо. Что-то в том, что он был в этом дурацком свитере, а Клэй в баскетбольной экипировке, яркий солнечный день, дети, ухмыляющиеся позади них - Господи, это могло бы быть предвыборной рекламой, настолько это было цельно и бодро.
"Да, ты действительно оказал мне услугу", - сказала Фелиция, выкручивая нож. "Если бы мне пришлось поцеловать Клэя, не думаю, что у тебя была бы такая хорошая фотография для работы".
И вот оно. Он швырнул ее телефон на стол, как будто ему было наплевать на фотографии. На самом деле, они уже запечатлелись в его мозгу: Клэй выглядит почти ошеломленным, его глаза закрыты, а выражение лица мягкое, когда Том прислонился к нему, держа лицо Клэя в своих руках.
Он решил перейти в наступление. "Тебе что, двенадцать? Мы что, играли в семь минут на небесах?"
"Значит, поцелуй с Клэем был раем?"
"Ого. Никогда не считал тебя романтиком, Фе".
"Значит, ты хочешь сказать, что это..." она держала телефон перед ним, "...было на сто процентов фальшивкой."
Он сделал паузу на долю секунды.
Фелиция разразилась смехом.
"Откуда ты знаешь?" потребовал Том.
Она фыркнула, перевела дыхание и торжественно сказала: "Я не знала, до этого момента".
"О, да пошла ты".
Она снова засмеялась. "Ладно, я сразу догадалась. Ты покраснел!"
"Нет, не краснел!" Он чувствовал, как его лицо пылает, даже когда он говорил это, но Том Морган не покраснел, так что это, должно быть, был грубый, мужской прилив ярости.
Она кивнула, прижав телефон к губам, чтобы сдержать хихиканье. "Да, это так! Всего на секунду. Совсем чуть-чуть".
"Ты такой полный говнюк".
"И я подумала, что все, что заставит великого Тома Моргана покраснеть..."
"Заткнись."
"Должно быть, это был какой-то поцелуй..."
"Заткнись."
"Кто бы мог подумать, что Клэй Паркер хорошо целуется..."
"Он им не был", - категорично заявил Том. Это было единственное, что он мог сказать наверняка - Клэй не был особенно хорош в поцелуях.
Конечно, он ожидал гораздо худшего. В конце концов, это был Клэй, и когда после игры они уставились друг на друга, Клэй весь в поту и ошарашенный, Том пришел в легкий ужас от перспективы поцеловать его. Но он был профессионалом, поэтому смирился и сделал то, что нужно было сделать.
И все оказалось не так уж плохо. К удивлению Тома, не было ни колющего языка, ни всасывания, как у пылесоса. Со стороны Клэя не было никакой агрессии; он позволил Тому взять инициативу на себя. Его губы были теплыми и сухими. От него пахло потом после игры, но свежим, не раздражающим. Он все еще немного тяжело дышал.
Тому потребовалось мгновение, чтобы понять, что они просто... стоят там. Целуются нерешительно, неуклюже, когда им нужно было убедить мир, что они - бойфренды, празднующие после победного броска. Поэтому он схватил Клэя и поцеловал его так, как будто это было всерьез. Кожа Клэя все еще была горячей после игры, а его фигура оказалась менее грубой, чем ожидал Том - когда он прижался ближе, то обнаружил упругие, плоские мышцы. Руки Клэя обхватили его, неуклюжие, но теплые. Толпе это понравилось.