Проблема была в том, что Том всегда был поклонником ненависти к траху.
Он покачал головой и направился обратно в закусочную. Вскоре после этого российский премьер-министр выступил с речью, и это направило их работу в другое русло. Вскоре успокаивающие профессиональные обязанности утихомирили бурю в голове Тома.
Когда они закончили работу, было уже два часа ночи. К этому позднему вечеру даже в центре Лос-Анджелеса стало прохладно, и они втроем прижались к углу на улице, ожидая свой Uber. Неоновые огни закусочной, казалось, освещали воздух вокруг них, отражаясь от блеска блузки Фе и небрежных, неухоженных прядей волос Клэя.
Том старался не обращать внимания на привычную обстановку: хрустящий воздух поздней ночи, скрежет бетона тротуара под его ботинками, томительное ожидание попутки до дома. Восхитительная неопределенность от мысли, что тебя сейчас трахнут.
Обычно Том любил этот момент. За долгие годы он отточил свою улыбку, стал экспертом в ее использовании и ожидании ответного взгляда в глазах женщины, который говорил ему, что он получил зеленый свет, чтобы наклониться.
Это было слишком легко представить: Клэй попадется на эту улыбку, Том знал, что попадется. Его светлые глаза помутнеют, и он наклонится ближе, возможно, даже не осознавая, что делает это. Том наклонится, проведет рукой по шее Клэя и поцелует его более плавно, чем во время игры. На этот раз это не было бы неловко или натянуто; Том поцеловал бы его так, как всегда целовал на свиданиях в это время ночи, поцелуй, направленный на то, чтобы две поездки домой стали одной.
Вместо этого Клэй метался и ерзал на холоде, а Том чувствовал себя идиотом.
Разумеется, все они сели в разные машины. Фелиция рассказала какую-то глупую шутку, как раз когда они подъехали, и Клэй засмеялся так сильно, что его голова откинулась назад, а на лице появилась огромная глупая улыбка.
Том прислонился головой к сиденью автомобиля, когда его Uber отъехал, и попытался успокоить мысли о том, что если, что если, что если, что если, что если, гоняющиеся в его голове.
12
Клэй не был тем, кого можно было бы назвать трудолюбивым работником. Он предпочитал работать эффективно: крошечные всплески чистой гениальности, перемежающиеся с решающими часами, когда он слоняется по офису, узнает последние офисные сплетни, читает действительно важные твиты и просто в целом следит за тем, чтобы чувствовать себя и работать наилучшим образом. Том называл это дурачеством и кричал на него за это, но до сих пор эта система работала для него очень хорошо.
Время от времени, однако, он что-то менял. Несколько недель назад во время работы над некоторыми наборами данных ему пришла в голову идея нового проекта по кодированию. Обычно идеи для проектов по кодированию приходили и уходили, как идеи для сценариев или рецепты, которые он никогда не собирался пробовать. Но эта конкретная идея зацепила его, и со временем она стала одной из тех вещей, над которыми ковыряешься, как над распутанным свитером или странной кожей. В конце концов, это привело к сегодняшнему дню, когда Клэй все еще находился в офисе далеко за закатом, у него болела спина, а глаза были сухими и слезились от долгого взгляда на экран. Но боль от настоящей тяжелой работы стоила того, потому что он думал, что у него может - просто может - что-то быть.
Он подскочил, когда кто-то постучал в дверь, и, подняв голову, с удивлением понял, насколько пустым и темным был офис. В дверях стоял Том, в пальто, перекинутом через руку, и с оскорбленно-шокированным выражением лица. "Что ты все еще здесь делаешь?"
"Я здесь работаю, придурок", - сказал Клэй.
"Давай", - сказал Том, положив свои вещи и обойдя стол. "Что ты на самом деле делаешь?"
"Господи, Том. Тебе обязательно все время быть мудаком?"
Том приподнял бровь. "Ты действительно работаешь? Твои оскорбления еще более неубедительны, чем обычно, как будто ты... устал от какой-то... связанной с работой деятельности".
Клэй вытер лицо ладонями. Он действительно устал; взгляд от экрана нарушил транс, в котором он находился, и теперь он чувствовал, что день тяготит его. Он давно так не отключался во время кодирования. "Да, - сказал он в свои руки, - я действительно устал, потому что я действительно работал. Ты хрен."
"Над чем?"
Клэй почувствовал волну нервозности, но постарался говорить так, будто они все еще просто дурачились, когда сказал: "Я не собираюсь тебе сейчас говорить".
"О, да ладно", - сказал Том, смеясь и наклоняясь, чтобы посмотреть на экран Клэя.
"Стоп!" сказал Клэй, отгоняя его. Однако он был осторожен, не прикасаясь к Тому и даже не приближаясь к нему. Просто его присутствие, склонившегося над его плечом, было достаточно неприятным - волны тепла, исходящие от него и оседающие на спине Клэя и чувствительном изгибе его шеи. Это напомнило ему о том, какими трогательно-ласковыми они были в последнее время, в таких важных вещах, как поцелуй, и во всех мелких вещах, которые были как-то хуже - поцелуи у Махмуда, держание за руки на людях, всепроникающее чувство, что от него ждут, что он будет рядом с Томом, сблизится с ним, будет близок и знаком с ним. Это отвлекало.
И, конечно, несмотря на то, что было уже поздно и Том весь день работал, он все еще пах потрясающе.
Клэй оттолкнулся от своего стола. Мысль о том, чтобы показать свою работу Тому, заставляла его безотчетно нервничать, но уступить стоило бы, если бы это заставило его уйти. "У меня просто появилась идея, хорошо?"
Том все еще улыбался, в его глазах светилось озорство. "Да?"
"Это...", - вздохнул Клэй. Он закрыл несколько окон на своем экране, чтобы Том мог видеть основную архитектуру своей идеи. "Я все еще работаю над этим. Возможно, это глупо".
Он на несколько мгновений скрылся в темных углах своего кабинета, давая Тому возможность взглянуть на него, но в основном просто ожидая неизбежного сокрушительного оскорбления. В конце концов, он снова взглянул на него и был удивлен, увидев, что тот с трезвым выражением лица смотрит на экран Клэя. "Это карта?" - спросил он.
"Это не что-то уровня Пинпойнта", - нерешительно ответил Клэй. "Я просто..."
Том подождал, подняв брови, и перспектива того, что он действительно может быть заинтересован, подтолкнула Клэя к тому, чтобы сказать: "Это... это такой алгоритм. Он предсказывает, основываясь на том, где кто-то жил раньше, где он будет жить дальше, когда переедет. Поэтому я подумал: если у нас есть досье на хорошего избирателя, а он переехал, и мы не можем проследить за ним, мы можем предсказать, в каком районе он может оказаться. Если в каком-то районе окажется высокий индекс потенциально переселенных избирателей, я не знаю. Отдай приоритет агитации там".
Том уставился на Клэя с задумчивым выражением лица.
"Я знаю!" сказал Клэй, раздражаясь. "Это не гениально или что-то в этом роде. Это даст нам, может быть, крошечное преимущество в явке избирателей и..."
"Это умно", - сказал Том, глядя на экран. "Если это работает. Ты можешь сказать, каков коэффициент ошибок?"
Клэй медлил с ответом - он не ожидал, что у Тома будут последующие вопросы. "Ну, не совсем, - сказал он, - но я работал с профессором, который изучает городское расселение - я уверен, что это не направит нас в неправильном направлении".
Том кивнул. "И это может помочь. На полях". На его лице появилась небольшая улыбка. "Это умно".
Клэй был озадачен. Для него "умный" всегда означало "меняющий игру" - выделяющийся из толпы, нарушающий общепринятую мудрость, приходящий к каким-то открытиям, которые случаются раз в поколение. Pinpoint был одним из таких, и это было коронным достижением Клэя, хотя в глубине души он всегда знал, как мало в нем было от него.
Но Том улыбался так, словно все это было неправдой. Эта новая идея Клэя была маленькой - маргинальной, как назвал ее Том. Но он все равно выглядел взволнованным. А Клэй знал, как редко Том чему-то радуется.