Он усмехнулся Клэю, но Клэй не улыбался. "Где она сейчас?"
Том нахмурился. "Откуда мне знать?" Клэй выглядел сомневающимся, поэтому он сказал: "Серьезно, я не расстроен. Послушай..." Он вздохнул и провел рукой по волосам, не понимая, как он оказался на этом пути с Клэем. "Она пришла на мероприятие, которое мы однажды проводили в офисе члена совета. Мне кажется, она даже не знала, что я там буду, а может, и знала, не знаю. Но когда я увидел ее в толпе, протестующую, я вдруг почувствовал глубокое облегчение. Типа правильности. Я был так рад быть там, где я был. Внутри".
Он все еще мог видеть толпу у офиса члена совета в торговом центре, размахивающую своими печальными, сделанными вручную знаками. Иногда он представлял себе эту толпу, когда воображал себя однажды главой администрации Белого дома, в кабинете, где из окон будет видна только аккуратно подстриженная зелень и агенты Секретной службы.
Однако сейчас эта мечта не была такой спокойной, как раньше.
Начальный экран игры Клэя нетерпеливо вращался. Но Клэй все еще смотрел на Тома, словно ожидая чего-то. "Она не была любовью всей моей жизни, Клэй", - сказал Том. "Политика - да".
Его телефон зажужжал, и он положил гитару, чтобы проверить его. Клэй встал и, проходя мимо, поднял тост своей пустой пивной бутылкой, насмешливо сказав: "За счастливую пару".
"Сделай мне вафли", - позвал его Том.
"Ты не выиграл ВоВ", - сказал Клэй.
"Ну да, ты проиграл". Клэй ничего не сказал, тогда Том сказал: "Я сыграю к ужину", и снова взял гитару и заиграл "Инфанту".
"Боже мой, "Декабристы"? Ты хуже всех", - пожаловался Клэй, копошась на кухне и бормоча что-то похожее на "назови меня хипстером".
"Да, как будто у тебя есть хоть какой-то вкус", - сказал Том, растягиваясь на диване. "Это то, что ты хочешь?" Он завел новую песню, с эффектным вступлением, и начал петь о восходе солнца в темный день.
Клэй вышел из кухни, нахмурившись. "Черт. Почему я не могу вспомнить, что это за песня?".
Том усмехнулся. Он продолжал петь, на этот раз на испанском, о том, что не надо торопиться. Когда он дошел до припева, он выжидающе посмотрел на Клэя, мелодия зависла. У Клэя был измученный вид человека, у которого что-то застряло на кончике языка. Смакуя это, Том воспроизвел ноты припева и пропел: "...muy rápido".
Клэй нахмурился. "Это не смешно. Ну-ка, как она называется?".
Том пожал плечами и снова заиграл припев, напевая: "Piénsalo...".
"Том!"
"Con cuidado."
"Черт побери", - сказал Клэй и направился к своему ноутбуку.
Том закрыл его одной ногой, затем поставил на него обе ноги, продолжая играть. "Dios mío!"
Клэй бросился к ноутбуку Тома, и Том, бросив гитару, попытался остановить его, выкрикивая все четырехсложные испанские слова, которые только мог придумать. "Том!" крикнул Клэй тоном обиженного младшего брата или сестры. "Пойдем!"
Они оказались на диване: Клэй лежал на спине, прижимая к груди ноутбук Тома, а Том - на нем. Он просунул пальцы под компьютер, пытаясь оттолкнуть его, но Клэй крепко держал его. На данный момент это была патовая ситуация.
Том приподнялся на одной руке, чтобы отдышаться. Но как только он снова посмотрел на Клэя, у него снова перехватило дыхание. Клэй наполовину смеялся, наполовину хрипел от их борьбы. Его глаза были яркими от возбуждения, лицо открытым и расслабленным, а челюсть изогнулась в улыбке.
Том почувствовал, что тонет. Он сглотнул, отчаянно желая вспомнить время, когда Клэй не казался ему привлекательным.
Но он не мог. И теперь, когда они сделали паузу, их борьба потеряла свою динамику и начала скатываться в другую сторону, влекомая тишиной между ними и их совпадающим, задыхающимся дыханием. Том раскинулся на Клэе, его рука была зажата между ноутбуком и теплой грудью Клэя, их ноги спутались. Когда Том был над ним, его рука лежала на диване возле головы Клэя, а предплечье касалось его виска, было слишком легко представить, что они...
Том принюхался, затем нахмурился. "Что-то горит?"
"Вафли!"
Том откинулся назад, чтобы дать ему встать, наблюдая за тем, как Клэй бежит обратно на кухню, и стараясь не вспоминать ощущение тела Клэя под своим. Он снова взял гитару и прочистил горло, а затем запел "Desgarbado".
"Ага!" - крикнул Клэй из кухни. "Деспасито".
"Пользоваться телефоном - это измена", - крикнул ему вслед Том. По правде говоря, он был благодарен; он не был уверен, что смог бы пройти еще один раунд этой игры.
Его собственный телефон в кармане жужжал от комментариев к фотографиям, на которых они с Клэем были вместе.
20
Было уже поздно, а Том все еще был в офисе, но не по обычным унылым причинам. Нет, все было еще более удручающе: вместо того, чтобы быть заваленным работой, он закончил свою работу и все равно был в офисе - крутился в кресле, бесцельно листал телефон и изо всех сил старался не писать Клэю.
Ему нужно было перестать ходить к нему домой. Конечно, это было удобно: он мог размещать контент для их фальшивых отношений, делать какую-то работу и отдыхать одновременно. Но та часть себя, которая все еще смутно помнила, как это было - быть Томом, мать его, Морганом, версией Тома до Клэя, - эта часть себя имела хоть какое-то самоуважение. Может быть.
Он сфотографировал Клэя вчера после их небольшой ссоры за компьютером, потому что его волосы были взъерошены и выглядели довольно мило. Он разместил ее на Instagram, и эта чертова штука побила какой-то рекорд, набрав почти столько же лайков, сколько фотографии Тома, что было совершенно неприемлемо. Том фактически был бренд-менеджером их отношений, так что он гордился своими рекламными навыками, но все же.
Он снова посмотрел на фотографию, проверяя ее статистику. Клэй недоверчиво щурился, а в одном углу было размытое пятно, которое, вероятно, было его рукой, пытавшейся отмахнуться от телефона. На снимке была только голова Клэя, но Том помнил, как выглядела его рубашка, вся в рваных пятнах после их ссоры, так что в воздухе витал запах стирального порошка. В квартире Клэя всегда так пахло - тупыми, домашними вещами, обыденными, но в то же время уютными.
Том в разочаровании закрыл экран. Вокруг него в офисе было в основном темно, лишь несколько острых точек света то тут, то там освещали угол стола или пустой коридор.
Он слегка вздрогнул, когда в открытой двери появилась Фелиция. Ему не следовало удивляться - если кто-то и работал допоздна, то это была она. Она протянула бутылку с чем-то - похоже, виски - и бесшумно вошла в кабинет, чтобы поставить на его стол две кружки из кухни. Одна из них была с первой баллотировки Ленни в Конгресс более десяти лет назад, а вторая - кружка "Лучший босс мира", которую кто-то, должно быть, получил в шутку. Хорошо, что Бекс не позволила Ленни никогда не появляться на кухне.
Пока она наливала, он спросил: "Плохой день?".
Она села на стул напротив его стола и взяла свою кружку. "Она собирается взять десять процентов".
Том кивнул. Они обсуждали идеи для климатической платформы Ленни. Фелиция хотела, чтобы она пошла на большее и призвала ввести пятидесятипроцентный налог на различные грязные продукты выбросов. Доноры убеждали ее остановиться на чем-то более умеренном, например, на десяти процентах. Очевидно, Ленни сделала свой выбор. "Твоя ошибка в том, что ты достаточно заботлива, чтобы иметь свое мнение", - сказал Том.
"Фу", - сказала ему Фелиция. "Просто дай мне спокойно выпить".
"Ты пришла ко мне!" сказал Том.
"Почему ты все еще здесь?" - спросила она.
Он пожал плечами, как будто не было такого конкретного места, где он мог бы быть прямо сейчас. "Разве ты никогда не предпочитаешь просто работу?"
"Нет", - ответил Фе. "Я думаю, мы просто дерьмово ладим с людьми".
"Я отлично лажу с людьми", - сказал он.
Она подняла на него сомнительную бровь.