А Даня строил планы, как отомстить.
1.8
С моей осенней поделки «Ежики на лесной прогулке», которую мы делали всей семьей, он стащил пластилиновых ежей. А вместо них положил свою лепку – нечто странное, напоминающее пародию на голые задницы. Кроме того, Клоун карандашиком аккуратно зачеркнул слово «ёжики» и вместо них тоненько написал слово «булки». В итоге моя поделка стала называться: «Булки на лесной прогулке» - почти в рифму. Подмену заметили не сразу, а когда заметили, то очень смеялись – и дети, и родители. Не смеялась только Ольга Викторовна и завуч младших классов, которые, ничего не заподозрив, отнесли поделку на школьную выставку. Зато все это булочное великолепие увидела комиссия, состоящая из педагогов, которая должна была оценивать поделки.
Как говорили очевидцы, сначала комиссия была в явном недоумении, а затем стала смеяться. В итоге моя работа даже заняла какое-то место в своей номинации. Но вот строгую Ольгу Викторовну это не порадовало, и Клоун вновь поплатился за свое злодеяние. И на осеннем утреннике он получил маленькую роль – всего две строчки, а вот я была Королевой осени. На Новый год ситуация повторилась. Я играла роль прекрасной Снежинки, и была одним из главных действующих лиц на празднике, а Даня стал Поганым мухомором, помощником Бабы Яги и Кикиморы.
У меня до сих хранится старая фотография, на которой мы запечатлены в самый разгар представления. Глядя на эту фотографию в старом семейном альбоме, мне всегда становится смешно. На этом снимке я стою у нарядной елки в чудесном бело-голубом костюмчике с мишурой, радостно улыбаюсь и рассказываю стих Снегурочке. А Даня с картонной здоровенной бело-красной штуковиной на голове, символизирующей шляпку гриба, с отвращением смотрит на Деда Мороза. Тот, кстати, тоже просил его рассказать стих. Ну знаете, хочешь подарок – порадуй дедушку. Даня явно был не в настроении и выдал: «Сами себе расскажите, я вам тут не клоун».
И ушел, стянув с головы мухоморную штуковину. Дома ему опять досталось, а я выглядела в глазах наших мам хорошей воспитанной девочкой. Данечка был отличным наставником в подлостях. И я быстро у него училась.
Наша борьба продолжалась. Даня с отчаянной смелостью пытался лепить на меня бумажки с надписью «Пни меня» и «Постучи, я открою», рисовал карикатуры на доске, подкладывал на стул пищалку, даже с помощью спрятанной рации пытался изобразить привидение, живущее в моем шкафчике, менял мелодии на звонке на душещипательные вопли, но каждый раз учительница ловила его едва ли не за руку, а я торжествовала. Злодеяния не удавались!
Это время было превосходным, и я чувствовала себя отомщенной. Увы, так длилось всего лишь четыре года, пока нашим классным руководителем была Ольга Викторовна, которая, зная вредный характер Клоуна, держала его в узде, хоть это и не мешало ему время от времени пакостить мне и моим подружкам. Круг Данькиного вредительства расширялся, потому что только меня ему не хватало. Несмотря на то, что Матвеев отлично учился и был любимчиком физрука, как обезьяна ловко карабкаясь по шведским стенкам и канатам, из-за дурацких приколов он постоянно получал замечания в дневник, и его родителей регулярно вызывали в школу. Ольга Викторовна до последнего лелеяла надежду на то, что сможет перевоспитать мальчика.
Когда мы закончили младшие классы и перешли в старшие, вся его семья облегченно выдохнула – им надоели постоянные жалобы. Зато в средней школе Клоун оторвался как следует! Он вырос, стал умнее, хитрее и сильнее. Кроме того, стал еще и лидером мальчишек, которые во всем его слушались. И чего он только не вытворял: расстегивал ранцы за спиной и совал в них всякую дрянь, приносил на урок тухлые яйца, плевался из трубочки бумажными шариками, пугал впечатлительных девчонок тараканами, закрывал их в классе и убегал вместе со своими такими же полоумными дружками, ломился к нам в раздевалку на физре, связывал рукава курток и умыкал шарфы… При этом он умудрялся оставаться обаятельным и милым со взрослыми. Так сказать, повысил свой скил. Наша новая классная руководительница Татьяна Карловна души в нем не чаяла и стояла за Данечку горой.
Тогда для меня наступили темные времена.
В пятом классе нас к тому же вновь посадили вместе – уже на первую парту первого ряда, прямо перед столом учителя. Обо мне мой соседушка не забывал и подготавливал особо глупые или изощренные приколы. Чего стоила оскалившаяся старая кукла без глаз, облитая красной краской, которую я обнаружила в своем шкафчике! У меня сердце в пятки ушло, и я долго носилась за Клоуном по всему этажу, пока случайно едва не сбила с ног директора. Пришлось остановиться и слушать долгую нотацию, когда как Клоун стоял за ее спиной, корчил рожи и играл на невидимой дудочке, шевеля пальцами то у рта, то у носа. В отместку я стала лупить его ранцем на следующей перемене и случайно зацепила пластиковый пенал – он упал и сломался. Портить вещи, особенно чужие, я не любила. И тогда даже извинилась, а Даня важно сообщил, что прощает меня, но окончательно простит, если я куплю ему пирожное. Я купила – выгребла деньги из копилки и притащила ему целых два пирожных. Он великодушно поделился одним со мной. Мы пили чай у него дома и смотрели любимого «Короля льва», старательно пряча друг от друга мокрые глаза – отца Симбы всегда было жалко до слез! А потом вместе пели песню Тимона и Пумбы. Уснули тоже вместе. Однако таких теплых моментов было совсем мало.