– Дети... Вы ещё такие дети... – голос Рейха начал затихать.
– Ну пока косички не научимся плести да... Но как справимся с этой сложной причёской, так взрослыми станем! Мне так медсестра Оля говорит. А пока меня папа заплетает, да и ещё с ленточками, красиво, да?
– Ленточки? – еле слышно раздался мужской хрип.
– Да! У нас тётя Света тоже так умеет, она другим девочкам впетает их, даже тем, которые почти весь день спят. Раньше ещё тётя Тома делала, но она ушла куда-то, я её давно не видела, наверное, за новыми лентами! Я вам обязательно покажу самые-самые красивые, как только появятся!
После её слов была немного затяжная тишина.
– Дядя? Я вас чем-то расстроила?
– Мне жаль…
– Жаль?
– За то, что я погубил окружающих тебя людей, причинил им боль. Я не видел жертв, я видел только цель, которую необходимо достигнуть. Я… Я… не могу признать всей вины, но я могу искренне сказать о большом сожалении моих необдуманных, ужасных методах обеспечения моему народу светлого будущего. Мне не удалось искоренить бесчеловечный нрав всех моих солдат, они слишком заигрались, возомнив себя богами и выставив ничтожеством абсолютно всех. –послышалась дрожь в уверенном низком голосе. – И я ничуть не лучше... – еле слышно сказал он же. – Говорю это тебе не для оформления документов, БССР, а потому что... Возможно больше у меня не будет возможности сказать это.
Признание есть... И всё-таки доченька справилась с заданием, можно её уводить, но где же УССР?
– Дяденька, я не поняла, что вы сказали. Но, кажется, это был ваш способ измениться и стать хорошим?
– Хех, возможно. Попытка измениться… Прости, Белоруссия.
– Прощаю, но за что, дяденька? Почему вы так грустите?
Я услышал глухие всхлипы, наверное, младшенькая расчувствовалась из-за таких слов. Что ж, сам тогда уведу её оттуда. Перед уходом позвал солдата на свое место. Открыл большую металлическую дверь и максимально сдержанно спустился. И увидел свою девочку утешающей сквозь громоздкую решетку согнувшегося пополам, стоящего на коленях фашиста. При этом же дочурка плакала в ответ на покорно склоненную перед ней голову нациста, будто перенимая его болезненное раскаяние. Она дрожащей рукой перебирала его светлые волосы, успокаивая Рейха, так же как и когда-то её утешал РСФСР, находясь в глубоких пыльных окопах.
– Думаю, УССР нужна помощь с поисками. – не в силах больше видеть настолько расстроенную доченьку сказал я.
– Хорошо, папочка. – ответила она, утирая слезы с своих добрых глазок.
Фашист, услышав мой голос, дернулся и тут же повернул голову мою сторону. Он был похож на перепуганного ребёнка, стащившего с чужого огорода клубнику, которого поймали и начали ругать. Вот только я ещё не начал с ним разговор, тогда чего же этот уверенный парень такой зашуганный?
– Пока, дяденька. Я зайчика попозже принесу, ладно?
Он перевел свой удивлённый взгляд на БССР и вмиг собрался.
– Д-да, пока.
Быстрые и слегка неуклюжие шажочки Белоруссии прозвенели на фоне мрачной тишины, а за ними и робкие постукивания по железной двери, потом её резкий скрип и тяжёлый грохот.
– Полагаю, ты услышал всё, что тебе нужно было для отчёта. Где я должен поставить подпись?
– Ты прав, вот здесь. – я протянул ему листок.
– Её ленты я обязательно верну. – безотрывно читая условия, сказал он.
– Будь добр сдержать обещание.
Рейх слегка, но жутко улыбнулся в ответ и черканул свою подпись.
– Ты ведь знаешь, как я их держу, и всё равно веришь? – протягивая сквозь прутья решётки листок, спросил он.
– Ну попытаться стоит.
Взяв край документа, я собрался забрать его, но он слегка натянулся. Почему Рейх его не отпускает?
– Ненавижу твою наивность. – улыбаясь и уверенно смотря мне в глаза, сказал Германия и отпустил лист.
– Не забывайся.– ответил холодной ухмылкой на ухмылку я.*
– Россия! Россия!!!
–...
– О, так ты проснулся! Слава богу, я услышала громкий звук, а тут ты лежишь. И... эта кровь... И... Ты не дышал... И-и... – сквозь слёзы тараторила Америка.
– Всё в порядке, успокойся, всё хорошо. – хотел сказать я, но не смог и пошевелиться тоже.
Что со мной? Тело облачное прям.
– Ну здравствуй, сынок. – ко мне подошёл мужчина, в точности как отец с фотографии. – Не волнуйся, скоро с твоим телом будет всё в порядке, это последствия моей смерти так на тебе отражаются.
– Малец, а барышню-то ты сильно напугал. СССР, ему помочь нужно...
– Совсем сбрендил, старикан?! Ты не впишишься в роль...
– Как ты любишь говорить, сын мой, попытка – не пытка!
Тот странный мужик, который мне мерещился в зеркале, буквально вытолкнул меня из своего тела.
– Прекрасная дева, не стоит слёз твоих мой абсурдный, непригожий вид! Сияющие очи твои прекрасные больно видеть в печали, наполненной тревогой. Не должно сердце твоё трепетное так громко стучать от испуга, а грудь подниматься так сильно от частых вдохов. – я, то есть не я, а тот мужик, забравший у меня тело, поцеловал США руку.
– У меня просто нет приличных слов описать этого придурка. – закрывая глаза рукой, сказал мужчина в пальто.
– Р-р-россия, что с тобой?! – вся красная как рак, спросила у меня Америка.
– Сынок, сейчас я всё решу и выкину этого старика из твоего тела, не переживай! – мужчина закатил рукава и мощной хваткой вытащил другого мужика из моего тела, откинул его к стене.
– Негоже так с батюшкой обращаться!
– Старых лисов не спрашивали! Из-за тебя теперь снова девушку в чувства приводить!
– Россия!!! О нет, снова не дышишь! – вновь пытаясь разбудить меня, крикнула Америка.
Крепкий мужик, похожий на моего отца, сиганул в моё тело.
– Ты проснулся! Что с тобой, как ты себя чувствуешь, Россия?!
– Дорогая, иди приляг, кажется тебе это всё.
Браво мужик... Всё разрулил. Обратился к ней как к жене или девушке и ещё и дурочкой выставил... Хотя это гораздо лучше речи того смазливого.
– Д-дорог-гая? Кажется??
– Да-да. Так что иди спать.
– Хорошо, только в туалет схожу.
– Угу. Иди-иди.
США ушла. А довольный я, и не я в тоже время, гордо уселся на стул.
– Сынок, вряд ли этот идиот тебе что-то попытался объяснить, поэтому скажу я.
– Хорошо, я вас слушаю.
– Я Советский Союз, твой отец, а он Российская Империя, выходит тебе дедом... Читая книгу, ты видишь воспоминания каждого своего родственника, то бишь полную историю твоего государства со времен Руси и своего рождения.
– Но я не читал книгу, её ведь в двадцать лет разрешено увидеть, а мне семнадцать...
– Стоп, тогда как?!
– Не знаю, я видел лишь часть ваших воспоминаний, в которых шла речь о лентах.
– Каких лентах? – вроде как Российская Империя, да? Он схватил меня за плечи и слегка потряс.
– Тех. – я показал на спокойно лежащие в сторонке жемчужные ленты.
– Откуда они у тебя? – тут уже вскочил мой отец.
– Германия дала...
– Что?! – удивились оба и переглянулись.
– Рейх?
– Империя?
– Без разницы кто из них, разберусь завтра с этой немецкой...
Отец в моем теле рухнул, а за его спиной показался силуэт Америки, держащий в руках мой кубок с соревнований по футболу.
Мы, я и РИ, с удивлением наблюдали за дальнейшими действиями этой необычной девушки.
– Ты уж прости Россия, но с тобой явно что-то не так. Вроде бы ударила несильно, а он так быстро упал... – рассматрев меня и слегка тыкнув той же наградой, сказала Аме. – Опять не дышит... Неужели я его убила?! – выронив кубок, испугалась она.
– А у тебя роковая дама я смотрю...
– Она не моя девушка, мы друзья. – отрезал я своему деду.
– Ну-с, ну-с...
Вдруг меня резко засосало, я очнулся в своём теле.
– Проверка. Россия? – угрожающе смотря на меня и запугивая моей тяжёлой наградой, спросила США.