Они сидели молча, тесно прижавшись друг к другу, и лишь их горячее дыхание красноречиво свидетельствовало о силе страсти, захватившей их.
«Я хочу тебя…» — шептала про себя Мэг.
«И я тебя», — слышала она ответ Кинкейда.
Какая женщина на ее месте не жаждала бы любить человека, который так добр и ласков.
— Мэг, мое сердце, Мэг…
Он провел пальцем по ее шее, по ее волосам. И она прильнула к нему с такой пылкостью, которая долгие годы дремала в ней.
— Мэг, любимая моя, дорогая…
Он страстно обнял ее, прижался губами к ее губам и пылко поцеловал. Он касался губами ее ресниц, щек, подбородка. Дрожащая, взволнованная, она трепетала в его руках. Поцелуи Кинкейда будили в ней новое, неизведанное чувство. Разве когда-нибудь Филип был с ней так нежен? Он лишь грубо требовал от нее подчинения и покорности…
Мэг казалось, что Кинкейд обращается с ней как с дорогой хрупкой вазой, так мягки и осторожны были его движения. Он бережно гладил ее волосы, шею, плечи. Его дыхание обжигало.
Рука Кинкейда скользнула ниже, он провел пальцами по ее соску и Мэг неожиданно для себя тихо застонала, чего не должна позволять себе леди. В ее груди вспыхнуло пламя, от которого стало трудно дышать. А он уже ласкал ее грудь.
— Тебе приятно?
Мэг кивнула.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — тихо проговорил он.
Кинкейд опустился на колени, торопливо расстегнул пеньюар и приник губами к ее обнаженной груди. Она откинулась назад, когда он взял сосок и стал нежно покусывать. Жгучие поцелуи Кинкейда становились все настойчивее. По телу Мэг пробежали мурашки удовольствия, и пламенный огонь охватил ее.
Мэг медленно опустилась на красивый турецкий ковер.
— Кинкейд…
Она подняла голову, и их взгляды, полные любви и пылкого ожидания, встретились.
— Тебе хорошо? — горячо прошептал он.
— Да…
— Ты и правда хочешь этого? Я не могу торопить тебя! Я боюсь ранить тебя словом или жестом. Я лишь хочу, чтобы тебе было хорошо. Я так желаю дать тебе счастье!
Мэг прижала указательный палец к его влажным губам.
— Не думай ни о чем, — попросила она. — Я жажду прикосновения твоих рук, твоих губ. Я хочу трогать тебя. — Она погладила его широкую мускулистую грудь и услышала сильные толчки его сердца. — Я хочу касаться тебя.
Кинкейд взял ее руку, и их пальцы сплелись.
— Пожалуйста, — прошептала Мэг. — Не спрашивай меня больше о моих дальнейших планах и не требуй от меня ответов. Я не знаю, что будет и как…
— Мэг… послушай…
— Но сегодня я так люблю тебя, мне так сладостно чувствовать твои руки и губы… — И Мэг замолчала, не зная, какими словами выразить свое нынешнее состояние. Кровь бросилась ей в лицо. Сладостная истома охватила тело.
Никогда прежде ей не доводилось испытывать подобных сильных и необъяснимых чувств. Мэг даже не подозревала, что некая сила может так притягивать женщину к мужчине. Все ее существо тянулось к Кинкейду, к его сильным рукам и нежным губам.
Он порывисто привлек ее к себе, настойчиво поцеловал в губы и, легко подняв на руки, отнес на постель. Сняв с Мэг пеньюар, он осторожно опустил ее на спину и лег рядом. Его сильные и чуткие руки снова ласкали Мэг, а пальцы добирались до самых потаенных складочек. Она трепетала и тихо всхлипывала. Он осыпал ее страстными поцелуями, и она пылко отвечала на них.
«Неужели такое возможно? — где-то в глубине сознания, уже затуманенного желанием, билась одна мысль. — Я и не представляла, что в жизни мне доведется испытать такое блаженство».
Неожиданно перед глазами Мэг промелькнуло зловещее, ухмыляющееся лицо покойного мужа.
«Ледяная рыба, — презрительно бросал он Мэг, силой заставляя исполнять супружеский долг. — В тебе нет ничего живого…»
Мэг прижалась к Кинкейду, он еле слышно прошептал:
— Мэг, Мэг, сердце мое, сладкая моя…
Его дыхание стало частым и прерывистым, мягкими поцелуями он покрывал ее грудь, а рука настойчиво шла ниже, продолжая гладить бедра дрожавшей от нетерпения Мэг. Она почувствовала у себя во рту его язык, негромко застонала. Сделав над собой усилие, немного отодвинулась от Кинкейда.
— А ты не снимешь с себя одежду? Я хочу каждой своей клеточкой чувствовать твое тело.
Кинкейд поднял голову. Его блестящие карие глаза туманила страсть.
— Что, любимая?
— Я хочу… Я хочу почувствовать тебя… — И, смутившись собственных слов, Мэг покраснела. — Ты так нужен мне, мне так хорошо с тобой…
Кинкейд улыбнулся и поцеловал ее в полураскрытые губы.
— Мне ни с кем не было так хорошо, — шептала Мэг. — Да я и не знала никого, кроме мужа. Но разве я могла представить… Он был груб, настойчив, требовал от меня ласк, не желая давать ничего взамен.