— Мне почему-то кажется, что он жив.
— Возможно. — Хиггинс неопределенно пожал плечами.
— Если бы с Джеймсом что-нибудь случилось, то мы бы обязательно об этом узнали. Я полагаю, Хиггинс, наш долг — разыскать его и сообщить ему о трагической смерти отца. Кроме всего, он — наследник отцовского титула и его состояния.
Граф Ратледж подошел к столу и налил в бокал вина. Сделав несколько глотков, продолжил:
— Если я не разыщу Джеймса, то, боюсь, при дворе меня неправильно поймут, поползут различные слухи, возникнут подозрения… В общем, — подытожил Персиваль, — я должен найти сына Филипа, моего единственного близкого родственника, и сообщить ему о смерти отца и ожидающем его большом наследстве.
— Разумеется, это ваше право и родственный долг, милорд, — вежливо улыбнулся Хиггинс.
— Я тоже так думаю. — Граф налил себе еще вина. — Вот почему я и хочу поручить тебе отыскать Джеймса и привести его ко мне.
Хиггинс еле заметно вздохнул.
— Я должен буду сообщить ему о трагической смерти его отца?
— Нет. Твое дело — доставить ко мне, а я уж сам поведаю ему об этом трагическом событии. Хотя не исключено, что он уже слышал об отце. Когда дело касается насильственной смерти и огромного состояния, слухи по Лондону распространяются моментально. Кстати, если Джеймсу уже все известно, он может и сам заявиться ко мне и потребовать наследство. — Персиваль презрительно усмехнулся.
— У вас есть какие-нибудь сведения, где следует искать вашего родственника? — деловым тоном спросил личный секретарь. — Может быть, вам уже что-то известно о нем?
Граф Ратледж поморщился. Разговор о сыне Филипа — стройном, красивом, молодом человеке, единственном, кого судьба уберегла от проклятия рода Ратледжей, — вызывал у Персиваля раздражение и злобу. Он ненавидел этого Джеймса, бежавшего от тягостной гнетущей атмосферы замка Ратледж, и завидовал его красоте.
— Нет, мне ничего не известно! — Персиваль взмахнул рукой, и вино из бокала пролилось на мягкий пушистый ковер. — Я не видел его больше десяти лет!
Хиггинс заторопился к двери. Граф в гневе мог плеснуть вино ему в лицо.
Портной Демур, которого граф, обернувшись, заметил, ждал его указаний. Уродливое лицо Персиваля исказилось от гнева.
— Какого черта вы здесь делаете? — завопил он. — Мы давно закончили примерку! Уходите немедленно, и чтобы через неделю камзол был готов!
Демур, пятясь и кланяясь, выскочил за дверь.
— Не забудьте, что в следующую субботу я должен быть на приеме у короля в этом наряде! — крикнул ему вдогонку Персиваль. — Чтобы все было готово! — И налил себе еще бокал вина.
10
— Ты опять собираешься уходить? — спросила Мэг, присев на постель и наблюдая, как Кинкейд одевается.
— Не все зависит от моих желаний, — ответил он, завязывая на шее кружевной шарф.
— Ты пойдешь играть в карты или кости?
Он еле заметно улыбнулся. Его обожаемая Мэг спрашивала тоном ревнивой жены. Обычно Кинкейду, впрочем, как и другим мужчинам, не нравилось, когда любимые начинали требовать от них отчета за отлучки. Однако ему было приятно, что Мэг волнуется за него.
— Я хожу играть в карты и в кости не для удовольствия, — пояснил он. — Ведь нам надо на что-то жить и платить за комнату мамаше Гудвин. Хвала Господу, удача не оставляет меня. Ты ведь не хотела бы жить в какой-нибудь жалкой лачуге, да я и не осмелился бы предложить тебе подобное.
Кинкейд действительно собирался вечером пойти поиграть в карты, но прежде он хотел заглянуть на Чаринг-Кросс, где снимал меблированные комнаты. Здесь он прежде встречался с приятелями, здесь проходили ночные свидания с дамами. Пока он не намеревался сообщать Мэг о своем втором доме. Она многое от него скрывает, и он вправе поступать таким же образом. В дальнейшем, когда их отношения станут более доверительными, он обязательно расскажет Мэг о комнатах на Чаринг-Кросс, и, возможно, они вместе переедут туда.
Но сегодня вечером Кинкейд хотел посетить пару-тройку таверн и пивных. В этих злачных местах капитан Скарлет получал много полезной информации от нетрезвых завсегдатаев. Здесь он узнавал о событиях в городе, о том, кто из богатых людей его тайного списка собирается покинуть Лондон, а кто, напротив, возвращается.
Кинкейд еще раз придирчиво оглядел свое отражение в зеркале, поправил парчовые манжеты. Мэг подала ему длинную шерстяную накидку и разгладила кружевной шарф на шее.