Недавно Кинкейд подарил ей изящную ночную сорочку салатового цвета, с разбросанными по ткани нежными розовыми бутонами, и она очень нравилась Мэг. Надев ее, Мэг подбросила в камин поленья и уже собиралась затушить свечу, как вдруг услышала тихий стук в дверь. Кинкейд? Но у него свой ключ от комнаты.
Мэг на цыпочках подошла к двери.
— Это ты?
В дверь снова постучали.
— Кто это? — испуганно спросила она.
— Миссис Драммонд? — раздался из-за двери взволнованный голос. — Миссис Драммонд, откройте, пожалуйста, это Сэйти!
— Сэйти? — удивилась Мэг. — Сэйти, что случилось? — И, отперев дверь, увидела на пороге одну из девушек, живших в доме мамаши Гудвин.
Сэйти — хорошенькая семнадцатилетняя блондинка — стояла босая, в разорванном на груди платье. На ее испуганном лице были видны свежие царапины, один глаз совсем заплыл, а под другим багровел огромный синяк. Девушка судорожно всхлипывала, из ее глаз лились слезы, и она размазывала их по щекам. На ее груди краснели пятна от побоев.
Мэг оцепенело глядела на девушку. Ее никто не бил, даже жестокий злобный Филип мог лишь иногда презрительно хлопнуть по щеке или прокусить до крови ее губы.
Взяв девушку за руку, она ввела ее в комнату.
— Что случилось? — снова спросила она рыдающую Сэйти.
Девушка бессильно опустила голову ей на плечо.
— Этот Джек… — забормотала она. — Этот мерзавец… Он часто ходил к нам, всегда хорошо мне платил, даже больше, чем нужно… Я не знаю, что на него нашло!
Она продолжала всхлипывать.
— Он почти никогда не вел себя так грубо. Только один раз. Это когда жена сбежала от него с галантерейщиком. Джек тогда избил меня, вымещая на мне злобу… Но почему он сейчас так поступил со мной? Я не знаю.
Мэг усадила девушку на стул, принесла кувшин с холодной водой и чистые салфетки.
Сэйти тяжело вздохнула.
— А чего еще от него ждать? — горестно ответила на свой вопрос она. — Мужчины все такие…
Мэг опустилась на колено и смоченной в воде белой салфеткой стала протирать Сэйти лицо.
— Нет, — не согласилась она. — Не все такие!
Разве мог бы Кинкейд ударить ее или расцарапать ей лицо? Эта мысль показалась Мэг чудовищной.
— Нет, не все такие, — повторила она. — Воспитанный мужчина никогда не позволит себе ударить женщину, кем бы она ни была и как бы он к ней ни относился!
Сэйти немного успокоилась.
— Тебе надо бросить свое недостойное ремесло, — продолжала Мэг. — У тебя нет родственников, которые могли бы принять тебя на время, пока ты не подыщешь себе работу и жилье?
Сэйти горестно покачала головой.
— У меня никого нет. — Она смахнула вновь навернувшиеся на глаза слезы. — Да и зачем мне уходить от мамаши Гудвин? — Сэйти недоуменно посмотрела на Мэг. — Здесь меня кормят, я сплю на чистых простынях, а ведь до мамаши Гудвин я ночевала где придется и питалась объедками с помойки!
Мэг протерла ссадину на плече Сэйти и с негодованием спросила:
— Как же миссис Гудвин допускает, чтобы с ее девушками так жестоко обращались?
Сэйти немного помолчала.
— Мамаша Гудвин говорит, что ее не касается, как клиенты обращаются с нами. В прошлый раз, когда Джек избил меня, я пожаловалась ей, но она лишь усмехнулась, сказав, значит, я сама во всем виновата.
Мэг постояла несколько минут в нерешительности, потом надела домашнее платье и взяла девушку за руку.
— Пойдем, Сэйти!
— Куда идти? Миссис Драммонд, я вовсе не хотела жаловаться. Просто я очень испугалась, мне было больно, вот я и прибежала к вам…
Мэг еще крепче взяла Сэйти за руку и открыла дверь.
— Ничего не бойся, дорогая. Я хочу выяснить, как могло такое случиться, что тебя избили до синяков и крови! Мало того, что вас заставляют здесь заниматься недостойным делом, так еще и бьют!
Сэйти испуганно попятилась и взволнованно заговорила:
— Миссис Драммонд, я не хочу неприятностей… Никуда не ходите, пожалуйста!
Но Мэг, не слушая ее, вышла в коридор и стала торопливо спускаться по лестнице, ведя за собой Сэйти.
— Где сейчас мамаша Гудвин? — спросила она девушку.
— Не знаю. По-моему, у нее гости.
Они подошли к двери гостиной мамаши Гудвин, и Мэг, не постучав, решительно распахнула дверь. В комнате у камина сидел на стуле незнакомый мужчина с грубым красным лицом, на коленях у него полулежала мамаша Гудвин. Ее платье с глубоким вырезом расстегнулось, она обнимала мужчину за шею и весело хохотала.