Кинкейд попытался взять у Мэг бритву, но она крепко сжимала ее.
— Мэг, — тихо промолвил он. — Пойми, я хочу лишь предостеречь тебя от неприятностей, с которыми ты можешь столкнуться, участвуя в нашем деле!
Мэг тяжело вздохнула.
— Так ты категорически отказываешься принять помощь от женщины, которая тебя любит.
— Мэг… — попытался запротестовать Кинкейд.
— Сиди спокойно, дорогой, иначе я порежу твою щеку. Но вспомни, капитан Скарлет! — Мэг волновалась. — Ты же помогал мне все это время, и я принимала твою помощь! Почему же ты лишаешь меня возможности отблагодарить тебя — мужчину, которого я люблю?
Кинкейду наконец удалось отобрать у Мэг острую бритву.
— Мэг, пойми! — воскликнул он. — Я не могу подвергать любимую женщину опасности! Сколько раз я должен тебе это повторять! — Он направился к зеркалу, чтобы закончить бритье.
Несколько минут оба молчали. Наконец Кинкейд еще раз попытался урезонить Мэг.
— Женщины не должны останавливать на пустынных дорогах кареты… А если, как в тот злополучный раз, возникнет перестрелка, тебя ранят или, не дай Бог, убьют?
Мэг медленно подошла к зеркалу и стала рядом с Кинкейдом.
— По-твоему, мы должны сидеть дома? Удовлетворять мужские прихоти, грубости, стараться во всем им угождать и за все благодарить? Такое незавидное место в жизни ты отводишь женщинам, капитан Скарлет?
Кинкейд недоуменно взглянул ей в лицо.
— Мэг, разве сейчас об этом речь? И разве когда-нибудь я вел себя с тобой подобным образом?
Он вытер лицо полотенцем, придирчиво оглядел себя в зеркале и сухо произнес:
— В общем, я больше не намерен говорить об этом. Завтра утром я отправлюсь к вдове — тетушке Элизабет Смолл, а ты останешься здесь и будешь ждать меня!
Мэг негодующе запротестовала:
— Почему ты указываешь, что мне делать? Я пока не твоя собственность! И брачные клятвы мы еще не произносили, капитан Скарлет!
— Мэг, — тихо произнес он, глядя себе под ноги, — перестань разговаривать со мной таким агрессивным тоном! Моему терпению скоро придет конец!
— А я не боюсь тебя! — заявила она, скрестив руки на груди. — И не смей мне угрожать!
Кинкейд накинул на плечи шерстяной плащ и решительно направился к двери. На пороге он остановился и процедил сквозь зубы:
— Больше мы не станем возвращаться к этому вопросу! Понятно?
Мэг не отставала от Кинкейда, скакавшего на гнедом жеребце. Лондон остался далеко позади, и они ехали по проселочной грязной дороге, торопясь до наступления сумерек попасть на постоялый двор вдовы.
День выдался прохладный и ветреный, но Мэг с наслаждением вдыхала свежий воздух, мечтая о весне.
Мэг всегда любила лошадей и умела с ними обращаться. Немалая заслуга в этом Филипа, который считал, что его жена должна быть не только образованной и воспитанной, но и искусной наездницей.
— Еще далеко? — Мэг подъехала к Кинкейду.
Он лишь еле кивнул, все еще злясь на Мэг за то, что ей все-таки удалось уговорить его взять ее с собой на постоялый двор, располагавшийся на дороге Рэтклиф. Но Кинкейд строго предупредил ее, что дальше постоялого двора она не двинется и будет там до тех пор, пока он не уладит дело с Джозефом Огэром. Мэг согласилась.
— А Монти не приедет? — спросила Мэг.
— Если он мне понадобится, я позову его, — сухо ответил Кинкейд.
Где-то вдалеке заухала сова и, с шумом захлопав крыльями, улетела. Вскоре за деревьями показались огоньки.
— Мы уже почти приехали. — Кинкейд указал на дом у края дороги. — А вот и вывеска!
Они подъехали к постоялому двору вдовы Элизабет Смолл, и Кинкейд помог Мэг слезть с лошади. На вывеске, разместившейся над входной дверью, был изображен петух, клюющий хлебные крошки. Мальчик молча принял у них поводья и повел обеих лошадей в стойло на задний двор.
Прежде чем перешагнуть порог, Кинкейд наклонился к Мэг.
— Не забудь, ты обещала во всем меня слушаться!
Она взяла его за руку и игриво улыбнулась.
— Я буду делать только то, что ты прикажешь, дорогой!
Они вошли в небольшой зал, где за деревянными столами сидели несколько человек. К ним навстречу поспешила хозяйка миссис Элизабет Смолл. Вытирая на ходу руки, загрубевшие от постоянной работы, она радостно приветствовала их, и Мэг сразу же прониклась к ней доверием и уважением. У миссис Смолл было милое, хорошее лицо и открытый взгляд.