Кинкейд сел на ступеньку. Как же могло случиться, что из чудесного невинного ребенка, каким была Маргарет, выросла убийца? Отец взял ее в замок, стал опекуном, кормил, одевал, нанимал учителей, потом женился на ней. Почему и за что она убила своего мужа, который, несмотря на свой дурной нрав, сделал для нее в жизни столько хорошего? Впрочем, идеализировать отца не стоит, подумал Кинкейд. Никогда в жизни Филип не совершал благородных поступков от щедрости души. Он всегда точно просчитывал все варианты и твердо знал, какую выгоду получит от того или иного действия. Взяв Маргарет в замок и обеспечив ей достойную жизнь, он впоследствии сделал ее своей женой!
Кинкейд поднялся со ступеньки и побрел по коридору, ведущему в восточное крыло замка. Около одной двери он в нерешительности остановился. Это была спальня его отца. Противоречивые чувства охватили Кинкейда. Ему хотелось заглянуть туда, попытаться хоть что-нибудь понять в причине трагедии, разыгравшейся там несколько месяцев назад, и вместе с тем он по-прежнему испытывал почти детский страх перед мертвым отцом.
Граф Ратледж говорил, что Маргарет убила отца почти сразу после смерти новорожденного сына. Она тогда в ярости набросилась на мужа и ударила его ножом… Персиваль предполагал, что у нее помутился рассудок и она не ведала, что творила. Но разве можно верить графу, человеку жестокому, коварному? Как все-таки странно, что Маргарет — воспитанная, образованная женщина — не смогла сдержать гнева и набросилась на мужа… За что? Кинкейд толкнул дверь и вошел в комнату.
В спальне отца было темно и пахло пылью. Кинкейд подошел к высоким массивным окнам, отдернул темно-малиновые тяжелые портьеры и приоткрыл створку окна. Свежий прохладный ветер ворвался в комнату, луч майского яркого солнца осветил ее, и на минуту Кинкейду показалось, что она выглядит не так мрачно.
Он обвел глазами спальню, и его взгляд упал на широкую застеленную покрывалом постель отца. Около нее на полу темнело небольшое пятно. Засохшая кровь? Кинкейд представил, как после всего случившегося слуги тщательно убирали спальню и мыли пол, но не заметили небольшого пятна. Теперь оно — единственное и последнее свидетельство разыгравшейся трагедии…
Кинкейд увидел на каминной полке два маленьких овальных портрета в золотых рамках. Легкая дрожь пробежала по его телу. Он жадно всматривался в изображенные на них женские лица. Мэри — первая жена отца, его мать, и Энн, вторая жена. А Маргарет? Ее портрета не было… Как мог отец держать в общей с Маргарет супружеской спальне портреты бывших жен? Что он хотел ей доказать? И как она сама терпела подобное неуважение с его стороны? Какая она была, эта Маргарет, третья и последняя жена отца? Вот если бы отыскать ее портрет… Кинкейд ни минуты не сомневался, что из той маленькой хорошенькой девочки выросла привлекательная молодая женщина.
Кинкейд взял портрет матери, бережно опустил его в карман и вышел из комнаты. Побродив еще немного по холлу, он решил отправиться к себе в детскую, но неожиданно передумал. Мысль о Маргарет не давала ему покоя. Может, в ее бывшей комнате, где она жила со своей няней, он найдет ее изображение? Или обнаружит какой-нибудь предмет, вещицу, которые помогут ему разгадать тайну этой трагедии? Кинкейд сознавал, что бессмысленно что-либо искать в комнате девочки, но какая-то неведомая сила неумолимо тянула его туда. Он миновал еще один коридор и оказался перед дверью комнаты, в которой когда-то жила маленькая Маргарет.
Войдя в комнату, Кинкейд в нерешительности остановился на пороге. Здесь так же, как и в спальне отца, было темно, пахло затхлостью и пылью. Сквозь темно-зеленые занавески на окнах едва пробивался дневной свет. Кинкейд отдернул пыльную занавеску и приоткрыл окно. Комната выглядела нежилой, но что-то в ней казалось Кинкейду неуловимо знакомым: зеленые занавески на окнах, в тон им покрывало на постели…
На ночном столике около кровати лежала старая фарфоровая кукла с потрескавшимся, облупившимся лицом…
«Почему Маргарет не забрала ее с собой? — Он усмехнулся своему глупому вопросу. — Потому что она стала взрослой женщиной и перестала играть в куклы. У нее началась другая жизнь».
Кинкейд положил старую куклу на место, присел на краешек кровати и задумался. Что же он надеется здесь отыскать? Неожиданно его взгляд упал на деревянный комод. Он рывком поднялся и, шагнув к комоду, стал торопливо выдвигать ящики. Постельное белье, детские платья, одежда… Вдруг Кинкейд нащупал под ворохом белья что-то твердое, потянул за один конец и вытащил из ящика толстую коричневую тетрадь. Он открыл первую страницу и прочитал написанное детским почерком: