— Мама?! Ты что здесь делаешь? Что-то случилось? — Диаррах вынырнул из тьмы пещеры на свет, а за ним выскользнула худенькая нескладная девчонка в голубеньком платьице, с рыжими, как закат, косичками. Птенец, да и только; но было в ней что-то, обещавшее превращение если и не в волшебную жар-птицу, то уж точно не в серого воробья. Возможно, бесстрашие, пусть и граничащее с детской глупостью? Или та же ярость в синих глазах, с которой ее мать обернулась драконом?
— Зачем пришли? — спросила она, пока Корраг и Корассарх играли в гляделки. — Я все знаю, папочка никого не присылал меня спасать! Вы, значит, хотите или меня заполучить как трофей, а после стребовать полкоролевства в приданое, или дракона ограбить! Так вот, не получится! Я не желаю видеть ни вас, ни папочку! И во дворец не вернусь! Этот дракон — мой, а вы все — пошли прочь!
Топнула ножкой и, привстав на цыпочки, обняла Диарраха за морду. Оглянулась на оторопевших рыцарей, крикнула сердито:
— Он лучше вас в триста тысяч раз, вот! Проваливайте!
«Девочка с характером», — одобрительно подумала Корраг.
Воздух замерцал от жара, тонкая фигурка поплыла, искажаясь, и через несколько мгновений — куда быстрее, чем у Аннабель! — рядом с Диаррахом стояла юная дракошка, пылающая закатным рыжим огнем.
«Пора разогнать всех лишних», — решила Корраг. А так как дела у нее никогда надолго не отставали от мыслей… короче говоря, те рыцари, которым повезло не попасть под удары тяжелой лапы и шипастого хвоста, предпочли сбежать сами. Тем более что и магистр скомандовал отступление… ровно за мгновение до того, как жутко злой дракон цвета старого золота подхватил его зубами и унес в неизвестном направлении.
Скатившись к подножию горы — кто своим ходом, а кто и кубарем — доблестные рыцари дружно решили не предавать огласке подробности неудачного похода. Мало ли, как его величество король примет весть о превращении дочки в дракона. Да и остальные подробности вовсе не делали им чести. Не говоря уж о том, что магистр Карлус до самого вечера так и не вернулся, а унесший его дракон ближе к ночи очень даже демонстративно пролетел над сборищем рыцарей в компании с ещё одним, огромным, темно-синим, прицельно плюнувшим огнем в валявшийся рядом с прогоревшим кострищем немытый котел.
— Тьфу ты, вылитый господин магистр, — нервно пробормотал дежуривший нынче «по кухне» оруженосец. И то правда, магистр Карлус не терпел грязи и беспорядка; но все же шуточка вышла не очень, и парень испуганно смолк, глядя вслед драконам. Те, судя по всему, вернулись к пещере, так что драконоборцы решили не испытывать судьбу вторично и, едва первые солнечные лучи разбавили непроглядную ночную темень, отправились восвояси.
Вот только горные тропы коварны, и без предводителя отряд заплутал. К обеду вместо деревни с вожделенным трактиром забрели в узкую, с почти отвесными стенами расщелину, а по ней вместо обжитых людьми мест выбрались к ещё одной драконьей пещере. Вот уж не везет так не везет! Драконами все были сыты по горло, тем более что второй принцессы здесь не предвидится.
Хотя пленная девица обнаружилась и здесь: из темного зева пещеры доносился чудесный голос, мягкий и грудной, мелодично певший балладу о несчастном менестреле и его далекой возлюбленной.
— М-м-м… спасать или не спасать, вот в чем вопрос, — пробормотал сэр Густав, как-то незаметно в отсутствие магистра ставший за главного. — Мнится мне, доблестные сэры, что девицы нынче совсем не мечтают о спасении от драконов.
— И как бы нам снова не пожелали, эм-м, проваливать, — нервно согласился сэр Деррик.
Кто знает, до чего додумались бы доблестные сэры, но тут на площадку перед пещерой спикировал дракон. Не черный, не золотой и не синий, а нежнейшего оттенка сливочного крема. Издали, летящим, его наверняка можно было бы принять за облако. Неплохая маскировка, если подумать; вот только отчего-то казалось, что этот дракон слишком ленив и добродушен для всяческих хитростей.
— Любимый, наконец-то! — певунья выбежала из пещеры и повисла у дракона на шее. Не принцесса, нет. Типичная крестьянка, круглолицая, пышная и румяная, словно сдобная булочка. На светлых волосах пестрый венок из полевых цветов, а лицо пестрит «поцелуями солнца»-веснушками. Но отчего-то она показалась вдруг красивее ухоженных и изысканно-нарядных королевских фрейлин: яркая, сияющая и словно брызжущая счастьем.
А дракон… Дракон вдруг обернулся человеком, к полной оторопи невольных свидетелей. И рыцари предпочли тихо отступить, потому что когда мужчина крепко обнимает и целует любимую женщину, это, знаете ли, зрелище не для посторонних глаз.