— Что ты собиралась делать со сковородкой? — скептически спросила Оливия. — Угостить его завтраком?
— Конечно, нет. Я никогда не готовлю завтраки грабителям. Я собиралась огреть его по голове, — заявила Эрменгард, размахивая сковородкой.
Естественно, дракон зажарил бы ее прямо на месте, та даже не успела бы приблизиться, но, по крайней мере, Эрменгард хотела, как лучше. Она опустилась на крыльцо рядом с Оливией в ожидании центурионов. Вдалеке завыли сирены.
Оливия с удивлением заметила гигантского огненного дракона, летящего по направлению к ее дому — и, судя по размеру и форме, это не тот, кто только что пытался поджарить ее. Крылья разрезали воздух, колеблющиеся нисходящие потоки воздуха от них подняли пыль на крошечном дворике Оливии и взъерошили ей волосы. На мгновение дракон завис в воздухе, повернул большую голову на змеевидной шее из стороны в сторону, оценивая раскинувшуюся под ним сцену. Затем сложил крылья и с пугающей быстротой спикировал к земле, снова резко расправил крылья и приземлился с глухим громким звуком на ее лужайке.
Его чешуя была восхитительна, отливала темно-красным, за исключением головы, хвоста и когтей, те были матово-черными. Кожа на крыльях, словно богатый переливающийся шелк, чей алый оттенок казался в серебристом свете ночи кроваво-багровым.
Дракон замерцал и превратился в Колдера — такого прекрасного в своей наготе в отблесках лунного света: широкие плечи, бедра греческого бога. Его большой, толстый член так и притягивал взгляд, и Оливии пришлось изрядно постараться, чтобы отвести взгляд.
— Боже мой, — прошептала Эрменгард.
— Да-да, видали и получше, — пробурчала Оливия.
Эрменгард уставилась на нее.
— Да ладно? Когда?
— Окей, никогда, — вздохнула Оливия. Колдер поспешил к ней.
Она встала, когда он оказался возле крыльца. Эрменгард просто сидела и беззастенчиво глазела на него в восхищении.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Оливия. Вой полицейских сирен становился все громче. Уже заметны были мигающие синие огни, направляющиеся в ее сторону.
— Услышал по рации, что совершено нападение по твоему адресу. Я прилетел убедиться, что ты в порядке.
— Откуда ты узнал, что это я?
Он слегка смутился.
— Мне вообще-то положено знать, где живет мэр. Я ведь Принцип.
— Да ты меня преследуешь! — И все же в глубине души ей было очень приятно.
Он вошел в дом, Оливия и Эрменгард последовали за ним.
— Ох ну и задница… — восхищенно произнесла Эрменгард, но поймав взгляд Оливии, добавила — …отвратительная. Грабитель, я имею в виду. Что за отвратительная задница?! Боже, здесь и правда так жарко или это что-то со мной?
— Вообще-то, тут прохладно, ведь здесь кругом лед, — сказала Оливия, с унынием оглядывая свои сгоревше-замороженные диван и кресло.
— Так что произошло? — спросил Колдер.
— Понятия не имею. Я услышала, как кто-то возится внизу, взяла пистолет и прострелила ему плечо.
Оливия услышала, как патрульные машины затормозили у ее дома.
Колдер опустился на колени и поднял с пола чешуйку дракона. Он внимательно осмотрел ее.
— Странно. Такой необычный образец цвета.
— Какого черта ты делаешь? — прогремел разъяренный голос Тига с порога. Он прошествовал в комнату, за ним следовал центурион по имени Лайнел. — Этот мужчина находится в доме моей незамужней дочери совершенно голым. Я его сейчас прикончу! — и он выхватил из кобуры свой пистолет.
Колдер бесстрашно смотрел на него.
— Эй! — выкрикнула Оливия, прикрывая собой Колдера. — Он не нападал на меня, а голый, потому что прилетел сюда, а для этого ему пришлось перекинуться. И вообще, это не твое собачье дело. Но если ты сейчас выстрелишь в него вместо того, чтобы вызвать на небесный поединок, клянусь, я публично назову тебя трусом.
Квинтон вздрогнул.
— Я имею полное право защищать твою честь. — Но пистолет все же дрогнул. Обвинения в трусости поставят крест на его дальнейшей политической карьере.
— Пристрели его! — приказал он Лайнелу.
— Ты не в состоянии защитить честь своей дочери без помощи своих людей? — презрительно спросил Колдер.
— При всем уважении, сэр, он прав, — сказал Лайнел. — Мы не можем застрелить его. Она ведь сказала, что он не нападал на нее. Если вы считаете, что была запятнана честь семьи, вы должны сами вызвать его на небесный поединок.
— Ты уволен, — огрызнулся Тиг.
Лайнел кивнул, резко повернулся и вышел, в его выпрямившейся осанке четко читался гнев.
— А это было просто-напросто грубо, — возмутилась Эрменгард.
— Ты тоже уволена, — рявкнул он.
— Ты не можешь уволить ее, потому что она работает в городском совете, а не на тебя. И его ты зря уволил, — высказалась Оливия. — Ты уже и так достаточно не популярен. А вот Лайнела любят все.
— Я все еще жду своего поединка, — произнес Колдер, когда Тиг направился к нему. — Ну, что скажешь? Сегодня прекрасная ночь для полетов — и для того, чтобы кого-нибудь поджарить.
Тиг злобно посмотрел на него и вырвал из его рук чешуйку дракона.
— Прошу прощения, но это улика, — холодно заявил Колдер. — Очень необычный цвет. Никогда раньше такого не видел. Попробуем пропустить его через нашу базу, чтобы узнать, откуда он.
— Это моя улика, — сказал Тиг. — Преступление произошло на территории ледяных драконов.
Колдер нахмурился, но тут уж не поспоришь.
Затем он пожал плечами.
— Итак, что насчет небесного поединка…
Тиг сделал вид, что не услышал Колдера. «Но, конечно, он услышал; а ведь Колдер мог хорошенько поджарить его чешуйчатую задницу», — презрительно подумала Оливия.
— Сегодня ты поедешь ко мне домой, — заявил Тиг Оливии. — Собирай вещи.
— Она может остаться у меня! — неожиданно подала голос Эрменгард.
— Это небезопасно, — холодно парировал Тиг.
— Я не собираюсь оставаться у тебя. — Оливия покачала головой. — Я поеду к тете Норе.
— Я приказываю тебе… — Он увидел выражение ее лица. — Ладно. Будь по-твоему. Такая же упрямая и глупая, как и твоя мать.
— Имеешь в виду, в те моменты, когда она была против, чтобы ты использовал ее в качестве боксерской груши? — с горечью ответила Оливия.
Колдер с отвращением посмотрел на Тига, отчего тот вмиг стал красным.
— Оливия, как ты смеешь обсуждать личные семейные вопросы при огненном драконе?
— Почаще оскорбляй мою мать. Я не намерена это терпеть и буду защищать ее, — ледяным голосом произнесла Оливия, — всегда.
— Отлично. В свою очередь я буду защищать себя. Не секрет, что в то время я пил. После того, как твоя мать забрала тебя у меня, я бросил пить. С тех пор я не притрагиваюсь к алкоголю.
Насколько Оливия знала, это была правда. Однако она никогда не забудет, через что он заставил их пройти. Угрозы, оскорбления, летящие в голову матери тарелки, его кулаки, с яростью бьющие маму, но исключительно в такие места, чтобы та могла скрыть их под одеждой. Он ведь делал это осознанно. Ну и насколько пьяным он тогда был?
— Моя мама спасла меня от взросления в доме, полном насилия и жестокого обращения, — сказала она, хватая сумку и направляясь к двери.
Эрменгард и Колдер последовали за Оливией, оставив Тига стоять в гостиной в полном одиночестве.
— Ты еще не дала показания! — закричал Тиг ей вслед, пока она шагала к машине.
— Кто-то забрался в мой дом. Я подстрелила его. Я дам показания утром, — прокричала она в ответ. Затем села в машину и уехала.
Глава 7
Оливия сидела в своем кабинете, зевая и потирая глаза. Переночевав у тети, с утра пораньше она направилась домой, чтобы переодеться на работу в льняной брючный костюм. Всю дорогу ее сопровождал центурион, приставленный к ней ради безопасности. Затем она поехала в полицейский участок и дала показания, и только после этого, наконец, отправилась на работу.