К перекрестку, ведущему в столицу бриттов, сэр Отлак подъехал даже раньше короля Пенландриса (наверное, Ламорак также выскочил вперед навстречу друзьям, вот Отлак и решил, что король томится в ожидании соседа). После традиционных приветствий граф, словно бросаясь в решающий поединок с собственными сомнениями и страхами и нанося им смертельный удар, провозгласил:
— Моя дочь Лионесс счастлива принять предложение благородного и бесстрашного принца Селиванта и будет принадлежать ему до смерти, после торжественного венчания, которое хотелось бы провести сразу после нашего возвращения с турнира!
Сэр Отлак удивился собственным словам насчет венчания — откуда они взялись, чтобы сорваться с его языка? Он и не думал совсем о сроках свадьбы, спешка совершенно ни к чему.
— Мой сын, тоже счастлив породниться с таким славным и древним родом, как ваш, — торжественно ответил король Пенландрис. Селивант подъехал и поклонился будущему тестю.
Старые боевые друзья и соседи поехали вровень по дороге, ведущей в столицу бриттов Камелот. Отряды их слились дружно в один — коричневые плащи воинов короля Пенландриса, перемешались с голубыми с серебром накидками ратников сэра Отлака.
Сеньоры отъехали немного вперед и король Пенландрис добродушно пророкотал:
— Иного решения я и не ожидал от мудрого графа.
И по этим словам сэр Отлак понял: допускал-таки возможность отказа достославный король Пенландрис. Во всяком случае был готов к этому, иначе не прорвались бы сейчас эти слова, как отголосок тяжких раздумий.
— Разве я мог отказаться от столь лестного предложения породниться? — воскликнул Отлак. — У меня даже и мысли такой не возникло! — Они проехали немного молча. — Да, как вам мои щенки, что я посылал в прошлый раз?
— Спасибо, отменный подарок. Тот, с черным пятном на морде, особенно хорош. Есть какие-нибудь новости? Как поживает ваша супруга и дочери? — учтиво поинтересовался Пенландрис.
— Бог милостив. И супруга наша, и дочери в добром здравии.
Сэр Отлак усмехнулся, вспомнив, что когда-то давно, в юношестве, Пенландрис также как и Отлак добивался руки дочери короля Унгарского. Пенландрис тогда даже вызвал Отлака на поединок, который король (тогда еще принц) и проиграл успешно — как он сказал: лопнули крепления подпруги, что и вышибло его из седла, а не удар Отлака. Но это недоразумение между друзьями давно забыто, стерто из памяти и абсолютно случайно припомнилось сэру Отлаку. А дочь короля Унгарского уж тридцать два года как графиня Маридунская.
— Новостей особых нет, — продолжал отвечать на вопросы друга Отлак. — Сэр Насьен по-прежнему лежит при смерти, недолго уж осталось наверное, смилостивись над ним, Боже. Сын его затеял строительство нового замка, старый совсем уже разваливается. Да, — вдруг неожиданно вспомнил Отлак, — ходили какие-то смутные слухи, будто он вызвал Селиванта на смертный поединок на турнире. Это правда?
— Правда, — вздохнул Пенландрис. — Селивант имел неосторожность несколько резко отозваться о храбрости Ричарда и тот прослышал об этом. Но Селивант готов отстоять свою честь и жизнь, он силен и отважен. Полагаю, Селивант убьет Ричарда Насьена.
— Не сомневаюсь в этом, — согласился сэр Отлак, подумав, что его устраивают оба исхода смертного поединка.
В случае если победит Ричард, то красавице Лионесс, он подберет со временем супруга получше, а если Селивант убьет Ричарда, то у старого Насьена других наследников нет, и можно будет попробовать присоединить его земли к своим — старший сын сэра Отлака Педивер очень кстати был женат на единственной дочери сэра Насьена.
— Что слышно по поводу приближающейся войны? — спросил сэр Отлак.
Король Пенландрис самодовольно подкрутил свои пышные усы.
— У меня гостил недавно герцог Дерин, он, как и я, не сомневается в победном и быстром исходе предстоящей кампании. Король саксов Фердинанд совсем выжил из ума, пошел походом на франков — только сил у него едва хватит, чтобы выдержать первый удар. Франки сильны, особенно на своей земле. Остатки саксонской армии вряд ли сумеют нам противостоять, когда мы двинем на Лондон свои отряды через два месяца.
— Я не слышал, чтобы саксы собирались воевать с франками, — сказал Отлак. — Наоборот, мне говорили, что они укрепляют Лондон и собирают армию, чтобы дать нам сражение.
— Чушь, — уверенно заявил король Пенландрис. — Для нас будущая война окажется легкой прогулкой — старый Фердинанд стал глуп и труслив, как заяц. А его сын погряз в пороках и вряд ли способен руководить другой армией, кроме как армией собутыльников и продажных девок.
— Дай, Всевышний, чтоб так оно и было.
— А как твои сорванцы, Уррий и Эмрис? Что-то их не видно в твоем отряде, — король Пенландрис обернулся, рассматривая следующих сзади всадников.
— Я решил их не брать с собой, — ответил сэр Отлак. — Малы еще, в следующий раз возьму.
— А знаешь, что мой Ламорак удумал? — спросил Пенландрис и внимательно посмотрел на собеседника, следя за его реакцией. — Что Эмрис — наследник Верховного Короля.
— С чего это он решил? — очень естественно удивился сэр Отлак.
Пенландрис понял, что сэр Отлак ждет объяснений — а действительно, с чего бы могло появится такое странное предположение? Пенландрис, вздохнув и сказав, что мол и сам считает все это глупостью, изложил аргументы своего отпрыска.
Выслушав его, сэр Отлак рассмеялся:
— Красиво звучит, даже поверить можно. Но разъясняется все очень просто. Эмрис — мой сын, скажу тебе как на духу. Если уж ты проявил такую заинтересованность в его происхождении, то, чтобы не возникало больше сомнений, расскажу все. Помнишь молодую вдову короля Лестинойского, Клегиссу?
— Да. После его смерти она жила при дворе Пендрагонов, сын короля Лестинойского терпеть ее не мог. Так она же умерла лет десять назад в каком-то монастыре!
— Четырнадцать лет назад, — поправил сэр Отлак. — Во время родов. Мальчика я взял себе — в конце концов, это мой сын и я хотел, чтобы он мне напоминал о нашей с Клегиссой любви. А все твои доводы…
— Не мои, это Ламорак выдумал.
— А все доводы Ламорака — пустяки. — На лице Отлака промелькнула тень озабоченности, король Пенландрис пристально всматривался в его глаза. И сэр Отлак спросил:
— Как ты думаешь, Ламорак расскажет об этом Эмрису. Мне бы не хотелось, чтобы у мальчика появились ложные надежды, в жизни и так полно разочарований.
— Вряд ли скажет, — успокоил Пенландрис. — Я ему строго запретил говорить об этом кому бы то ни было. Я догадывался, что это ерунда. Ты развеял мои сомнения.
Отлак видел, что Пенландрис собирался еще что-то спросить, но то ли передумал, то ли не решился. И он стал подробно описывать королю свою последнюю охоту, когда они только загнали красавца-оленя, как из-за деревьев появился медведь, да таких размеров, что много повидавшие охотники и вообразить себе не могли подобное. Сэр Отлак знал, чем заинтересовать старого друга — тот слушал красочный рассказ с утроенным вниманием. Сэру Отлаку едва хватило времени рассказать все происшедшее во время той памятной охоты, как они подъехали к Стрэйвиллю — городку, в котором всегда останавливались на пути в Камелот.
Веселье было в самом разгаре, сэр Катифен уже чуть надсадил голос, распевая вульгарные любовные песенки. На середине огромного зала танцевали захмелевшие ратники с девицами. Девичьи широкие юбки развевались разноцветными волнами, обнажая стройные ноги. Сэр Отлак отодвинул блюдо и сытно откинулся на спинку кресла, стоящий рядом слуга тут же убрал тарелку с объедками и вновь наполнил стоящий перед рыцарем высокий серебряный кубок пенящимся густым напитком. О желудке побеспокоились, пора подумать и о душе, — решил сэр Отлак и окинул взглядом танцующих и сидящих на скамьях у стен красавиц, выбирая. Король Пенландрис был полностью поглощен жарким поцелуем с брюнеткой, на которой выше пояса уже ничего не было надето — первые укрепления девичьей чести сдались без боя.