— Алло!
— Доброе утро!
— Доброе.
— Юрий, пригласите Юлию к телефону.
Юрий хотел было нагрубить Громадскому, голос которого он узнал безошибочно, но почему-то сдержался. Помолчав несколько секунд, он вымолвил:
— Сейчас, минуточку, — и постучал в дверь к Юлии. — Тебя к телефону.
— Спасибо, иду.
Неприятная дрожь пробежала по телу Юрия.
— Алло, слушаю.
— Юлия, доброе утро!
Она узнала голос Громадского, хотя никогда не говорила с ним по телефону.
— Простите, вы ошиблись… Вы не туда попали.
И она бросила трубку на рычаг. Но буквально через пару минут аппарат опять нервно затрещал. Юлия решила не подходить к телефону. Но звонок, казалось, становился с каждой минутой настойчивее.
— Да сними же ты, наконец, трубку! — заорал в ярости Юрий.
— Ты этого хочешь?
— Этого хочешь ты.
Слова мужа прямо-таки вырвали Юлию из кресла. Она схватила трубку дрожащей рукой и выкрикнула:
— Да!
— Не кипятитесь, девочка моя! — бархатный голос ворковал в трубке. — У меня к вам важное дело.
— Я вас очень прошу, — все дела, связанные со мной, решайте с Марианной Васильевной.
— Я хочу это решить с вами. Я предлагаю вам работу в престижном агентстве моды.
— Я не нуждаюсь в вашем предложении. Я люблю свою работу и не собираюсь ее менять. Все, будьте здоровы.
Юлия ожидала, что звонок повторится. Но нет…
— Что ему от тебя нужно? — спросил нервно Юрий жену, усаживаясь напротив за кухонным столом.
— А почему ты у него не спросил?
— Но ведь не меня приглашали.
— Если тебе это так важно, то… Он предлагает работу в престижном агентстве моды в Москве.
— И ты поверила его словам?
— Знаешь, — мягко ответила Юлия, — я уже никому не верю.
— Ты это зря.
— Почему?
— Марианна и Станислав нас никогда не предадут.
— Ты так уверен в этом, а я вот — нет. Прости… Я повторяю — никому не верю.
Юрию хотелось спросить: «А мне?», но он сдержался. Чувства к жене боролись в нем, как противоположные потоки ветра. Он хотел броситься на колени, просить у нее прощения. Однако гордыня не позволяла ему совершить такой поступок. Он злился на себя, но так и не посмел произнесли нужных слов. Вместо этого Юрий, не зная почему, принялся корить жену.
— Ты что! Думаешь, тебе всю жизнь будут все преподносить на блюдечке с голубой каемочкой?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты прекрасно знаешь!
— Нет, я даже не догадываюсь. Скажи, что ты мне преподнес в этой жизни?
— Я? Да если бы не я, тебя не взяли бы…
Юлия стала нервно хохотать.
— Что ты говоришь? Я и не знала, что ты сыграл в моей судьбе главную роль. Скажите на милость! Вот это открытие!
— А кто же? Думаешь, твой Алик и этот старый еврей? Нет, милочка…
— Прошу не разговаривать со мной таким тоном. И не трогай моих знакомых. Они порядочные люди.
— Порядочность кончается там, где начинаются левые деньги. Это всем известно, только не тебе… Почему-то…
— А тебе — то откуда это известно? Ты, по-моему, от этого не страдаешь. Ни левых, ни правых… Свистит ветер в карманах. Сквознячок.
Юрий готов был наброситься на Юлию. Лицо его покрылось красными пятнами.
— Видел я, как твой Алик сшибал бабки в кабаке с подвыпивших клиентов.
— Он не работает в кабаке, он играет в оркестре.
— Нет, он периодически бывает на «пятачке» в гостинице, твой порядочный Алик…
— Во-первых, он не мой, во-вторых, он порядочный, воспитанный человек, а в-третьих…
Юлия вызывающе смотрела Юрию в глаза, покачивая ногой и размышляя — сказать, что в-третьих, или нет. Муж сам вынудил ее сделать это.
— Что в-третьих? — он вскочил со стула, оперся руками на стол и в упор смотрел на Юлию. — Ну, скажи, я жду… Что в-третьих?
— В-третьих, я теперь жалею, что не вышла замуж за Алика.
От этих слов у Юры нервно заходили желваки.
— Тебе не поздно это сделать. Я освобожу тебя очень скоро, обещаю.
— А я и так не считаю себя твоей рабыней.
— Но пока я твой муж… еще.
— Что такое твои «пока» или «еще»?
— Я тебя скоро освобожу.
Юрий произнес эти слова как-то тихо, чуть ли не с шипением. Хлопнув дверью в кухне, он вошел в комнату, оделся и вышел из дома, не сказав больше Юлии ни слова.
Странное дело! Какая-то безысходная тоска охватила Юлию. Отстояв на примерке у Марианны Васильевны, она возвратилась домой в оцепенении. Делать ничего не хотелось. Юлия чувствовала, что вот-вот расплачется. «Что ж так не везет? Не склеивается, не ладится».
Наскоро приготовив бутерброды, она заварила себе крепкий чай. Кофе пить не стала — решила отоспаться. Включила телевизор. Какая-то худая бесцветная певица кривлялась под рев гитар и шум оголтелой толпы. «Боже мой! Она ведь и слова плохо выговаривает. И это звезда?» Юлия задремала в кресле. Ее разбудил телефонный звонок.
— Алло, я вас слушаю, — сонным голосом ответила Юля.
— Ты не жди меня сегодня домой. Я не приду.
Это был Юрий.
— Я вообще-то уже и не жду.
Молчание.
— Алло, слышишь меня, Юрий?
— Да, я тебя очень хорошо слышу.
— Это все, что ты мне хотел сказать?
— Нет. Я хотел попросить прощения за все, что я сделал. Но другим быть не могу… Не получается. Понимаешь?
— А чего ж тут не понять? Ты где?
— Какая разница? Тебе ведь все равно.
— Не говори так, прошу тебя. Ты не должен так говорить!
Юлии хотелось крикнуть в трубку, что любит его. Но голос не слушался.
— Может и не должен. Ты прости меня. Ты уже свободна.
И прерывистые гудки… Прижав трубку к лицу, Юлия расплакалась, как ребенок. От безысходности она стала набирать домашний номер Марины Васильевны, но он все время был занят. «Куда идти, кому рассказать?» Она металась по квартире, как загнанный зверь. Стала искать в записной книжке телефон Геннадия. Там был только служебный. Тут же позвонила. Опять занято. «Господи, да что же это такое?»
И она, обессиленная, опустилась в кресло. Настенные часы пробили десять. Юлия опять пробивалась к Марианне Васильевне. «Занято… занято… занято…» — казалось, говорил ей телефонный гудок. Она медленно оторвала трубку от уха и опустила ее на рычаг. Вдруг междугородный звонок.
— Здравствуй, мой ангел! — басил голос в трубке.
— Что вам нужно? — она узнала голос Громадского.
— Просто захотелось услышать твой нежный голос.
— Я вас очень прошу, не звоните мне больше никогда. Вы слышите?
— Я прекрасно слышу. Что случилось? Чем ты так огорчена?
Юлии было противно, что этот малознакомый человек называет ее «ангелом» и на «ты». Уловив ее замешательство, Георгий стал рассыпаться в комплиментах и обещаниях.
— Не бросай трубку, я ведь все равно позвоню, не сегодня, так завтра. Я предлагаю тебе возможность нормально жить. Я дам тебе все, чего тебе не достает: работу, друзей, известность…
— Мне ничего от вас не нужно. Я ни в чем не нуждаюсь.
— Не надо, я же все чувствую. Я знаю…
— Да ничего вы не знаете. Мне очень плохо, у меня дурное предчувствие. Юрий…
— Ничего с твоим Юрием не случится, с такими не случается. Не трать зря нервишки.
— Нет, нет! Я не могу больше говорить. Оставьте меня в покое, прошу вас!
— Хорошо, на сегодня оставлю. Но я постараюсь тебя переубедить. Ты мне нужна. Ты мне очень нужна… Юлия…
— Вы…
Но в трубке послышались гудки. Юлию трясло, знобило. Слезы сами катились из глаз. «Надо взять себя в руки. Я сильная», — повторяла Юлия, вышагивая по квартире.
Сон ее в ту ночь был похож на кошмар. Юрий пришел и не позвонил больше.
Марианна Васильевна, увидев Юлию в примерочной, не на шутку испугалась.
— Что с тобой, девочка? Ты плакала? Тебе ПЛОХО?
— Да, Марианна Васильевна, мне очень плохо.
— Юлия, мужчины не стоят того, чтобы из-за них плакать по ночам. Он что, не пришел ДОМОЙ?
— Да.
— Ну и что? Тебе это впервой? Да брось ты, не переживай, никуда не денется. Давай работать, а потом пойдем пить кофе, ладно?
— Давайте.
Юлия немного пришла в себя, успокоилась. За работой забыла события вчерашнего вечера. Не то чтобы забыла, просто притупились ощущения. Они работали уже около часа, как вдруг в примерочную вошла секретарша директора и отозвала в сторону Марианну Васильевну.
— Юленька, посиди, подожди меня. Я на минуточку к директору.
Марианна Васильевна вошла в кабинет и, не поздоровавшись, сразу спросила:
— Что случилось?
Владимир Петрович снял очки и стал зачем-то перекладывать бумаги на столе.
— Владимир Петрович, что случилось?
Он смотрел мимо нее и молчал. Потом, вздохнув, вымолвил:
— Садитесь, здравствуйте, Марианна Васильевна.
— Ой, простите, разве я не поздоровалась?
— Неважно, что не поздоровались…
— Я слушаю вас.
— Марианна Васильевна! — он подыскивал слова затем закурил сигарету. — Марианна Васильевна…
— Да говорите же вы! Что случилось?
— Случилась трагедия, Марианна Васильевна.
— Не поняла. Я что-нибудь запорола?
— Нет, с вами все в порядке. Погиб Юрий…
— Как, что вы такое говорите? Как погиб?
— Да не стойте вы, пожалуйста, сядьте!
Она заметила, как у Владимира Петровича дрожат руки.
— Владимир Петрович, не может быть! Я не верю! Как же так, где? Кто это сказал?
— Я и сам бы хотел думать, что не может быть. Но его опознал в морге мой заместитель. При нем было служебное удостоверение… Юрий Леонидович Метлицкий. Так что ошибка исключается.
— Как он погиб? Вы знаете?
— Да, теперь уже знаю. Его нашли утром во внутреннем дворе гостиницы. Он выбросился из окна, с восьмого этажа.
— Что же теперь делать? Как быть?
— Да теперь уж никак не быть. Нужно сделать все необходимое для похорон. Только вот как сказать об этом Юлии? Собственно, поэтому я вас и вызвал.
— Да, конечно… Я попробую. Бедная девочка! Я попробую…
Марианна Васильевна вошла в примерочную. Метлицкая сидела на маленькой банкетке, осторожно и бережно придерживая подол платья.
— Работаем дальше, Марианна Васильевна?
— Нет, милая, не знаю… Скорее всего — нет, не работаем.
Из груди Марианны Васильевны вырвался тяжелый вздох.
— Что случилось? — спросила Юлия.
— Как тебе сказать, — то ли размышляя, то ли подыскивая слова, произнесла Смирнова.
— Мы что-то не так сделали? Скажите?
— Мы сделаем все так, как нужно. Я… Юлия… Юры больше нет…
Марианна Васильевна ожидала, что с ее девочкой, как она называла Юлию, случится истерика, будут вопли, крики, слезы. Но та посидела минуту, потом встала, сняла с себя незаконченное платье, повесила аккуратно на манекен, сняла с плечиков свою одежду… Все это Юлия проделала, не проронив ни слова. Потом дрожащими руками вскрыла пачку сигарет и тихо, еле слышным голосом обратилась к Марианне Васильевне:
— Давайте выйдем на лестницу… Я покурю.
— Да, да, конечно. Идем, моя хорошая.
Станислав Николаевич, Марианна Васильевна и Юлия вскоре приехали на квартиру Метлицких. Юлия предложила всем кофе, а Слава попросил рюмку «чего-нибудь».
— Вы же за рулем, Станислав Николаевич! — удивилась Юлия.
— Если не возражаешь, мы сегодня заночуем у тебя.
— Спасибо.
Выпили по чашке кофе, а Станислав опрокинул, не закусывая, рюмку «Юбилейного». Юлия молчала, только изредка односложно отвечала на вопросы Смирновых. Станислав был бледен, много курил. Кое-кто из друзей Юрия, видимо, услышав от знакомых страшную весть, названивал Метлицким. Юлия к телефону не подходила. Эту миссию взяла на себя Марианна Васильевна. Юлия сделала только два звонка — родителям и Тамаре. Бывшая жена Юрия долго молчала, а затем спросила:
— Могу ли я к тебе приехать?
— Да, конечно, я буду признательна… Тамара Владимировна.
И Юлия продиктовала ей адрес.
«Я хочу попросить у тебя прощения за все, что я сделал», — голос его, приглушенный и растерянный, звучал у нее в ушах. Как она не догадалась? Что же мучило его? За собой она вины не знала. Идиотский случай с Громадским? Да нет же, это ерунда. Мог бы отомстить ему. Промолчал… Предал… Не защитил…
Розовое солнце уже уходило за горизонт, окрасив всеми цветами радуги застывшие облака.
Юлия вышла на балкон и впервые испугалась высоты. Легкая дрожь в коленках заставила ее опуститься в кресло. Теплый вечерний ветерок развевал ее волосы, ласкал лицо и шею. Метлицкая бесцельно блуждала взглядом по окнам чужих квартир. Почти везде были открыты балконы, отовсюду звучала музыка. Вдруг из дома напротив на всю мощь загремел магнитофон: