— Ой, как мы живем! Как «крутые». И откуда у вас, мадам, такие возможности?
— Таня, мы с Алиной за счет фирмы обставили Юлии квартиру. Надеюсь, ты об этом знаешь.
— Нет, впервые слышу. А что, она уже зарабатывала такие «бабки» у нас? Или как?
— Не тревожься. Она заработает. А это — ее аванс.
— Мне почему-то никто не дает авансов. Счастливая…
— Таня, тебе грех плакаться. Ты где отдыхаешь каждый год? — вступилась за Метлицкую Алина.
— Ты же знаешь где, зачем спрашиваешь?
— Тогда помолчи, пожалуйста, ты не комментатор. Порадуйся за человека.
— Я не выражу особой радости, не ждите…
Громадский, посоветовавшись с Алиной, решил поговорить с Татьяной Орловой. Алина согласилась:
— Тебе виднее, Георгий. Меня мало интересуют твои взаимоотношения с Таней.
— Но я чувствую, что она на грани срыва, особенно после приезда Юлии.
— Наверное, ревнует…
— Ревность — не самый лучший советчик. У нас ведь общее дело. И мне не все равно, как сложатся у них отношения. Как бы Татьяна не навредила.
— Не думаю, хотя… Поговори с ней откровенно. Мне ее колкости в последнее время не нравятся.
Часть третья
— Кого обычно выделяет ваш взгляд в толпе? Тех, кто отличается от окружающих. Самых высоких. Самых маленьких. Самых красивых. Самых стройных. Самых полных, — Алина обвела взглядом своих сотрудников, сидящих вдоль пустого подиума. — И, конечно, вы обратите особенное внимание на самую длинную и самую короткую юбку. Вас привлечет самое неожиданное сочетание цветов в одежде и самая необыкновенная прическа…
Алина легко наклонилась к соседнему креслу, подняла стопку листов с рисунками одежды и, перебирая их, продолжала говорить, обращаясь к слушателям:
— Перед каждым из нас ежедневно проходят тысячи людей. Попытайтесь дома вечером вспомнить хотя бы некоторых из них. Сомневаюсь, что это будет вам под силу. А одежда запоминается! — Алина торжествующе посмотрела на притихшую аудиторию.
— Думаю, что почти каждая женщина выхватит взглядом из толпы девушку, одетую в любую из предложенной вашему вниманию моделей. — Алина подняла над головой рисунки, а потом передала их в руки сотрудников, сидевших рядом с нею. — Это эскизы моделей коллекции Вадима Ефремова. Он любезно предложил их нашему салону для изготовления и показа на открытии весеннего сезона в Хаммер-центре.
Собравшиеся сразу зашумели, раздались неуверенные аплодисменты. Алина опять подняла руку, призывая всех успокоиться.
— Я еще не все вам сказала. Эти модели будет представлять наша новая манекенщица — Юлия Метлицкая.
По залу прокатился недовольный ропот.
— Прошу кандидатуру не обсуждать! — резко отчеканила Громадская. — Эту коллекцию я могу и хочу доверить только Метлицкой. Остальные тоже без дела не останутся! А сейчас я все за работу! Совещание закончено. Остаться Орловой и Кузнецовой!
Служащие, негромко переговариваясь, потянулись к выходу.
— Татьяна Сергеевна, Мария Константиновна! Прошу ко мне в кабинет, — и, не обернувшись, Алина быстро прошла в соседнюю комнату.
— Таня, я тебя очень прошу, пожалуйста, постоянно делай для меня вырезки статей, касающиеся нашего салона. Даже если газету издают в Нарьян-Маре! Ты же пресс-секретарь! — Громадская раздраженно выговаривала Орловой.
— Алина! Неужели тебе не надоело все время делать кому-то замечания? Ты в последнее время ведешь себя не как директор предприятия, а как капо на плацу, — с обидой в голосе заговорила Татьяна. — Я не только рыщу по всей Москве в поисках каждый строчки о тебе, а Громадском, о наших девочках, я еще договариваюсь с телевидением — с клипмейкерами…
— Кем-кем? — спросила испуганно Кузнецова.
— С клипмейкерами. Режиссерами, делающими рекламные клипы, — пояснила Орлова и продолжала. — Думаешь, мне легко с ними договариваться? Если бы не мои друзья…
— Армен, по-моему, за эти годы в Чикаго уже неоднократно получал от Вадика существенную благодарность не в одну сотню долларов. Кое-что и тебе перепадает, не так ли? — Алина из-под очков укоризненно глянула на подругу.
Щеки Татьяны покрылись алыми пятнами.
— Какая же ты все-таки! — голос Орловой дрогнул, и она замолчала.
— Девочки, не ссорьтесь! — Мария Константиновна вытащила из кармана платья аккуратно сложенный листок и подала его Алине.
— Вот, Алина Павловна, мой Максим сделал перевод из того французского журнала, что прислал вам Ефремов. Там есть несколько слов о Метлицкой.
— Где? Дайте сюда! — Алина почти выхватила заметку из рук Кузнецовой и стала вслух читать:
«…Король моды Карл Лагерфельд во время свой поездки в новые страны Восточной Европы особое внимание обратил на русских девушек. Он не представляет себе показ новейших моделей своей одежды без 19-летней Оли из Санкт-Петербурга».
— Нашу Метлицкую зовут Юля! — металлическим голосом произнесла Алина. — По-моему, вы это знаете не хуже меня, — она зло посмотрела на Кузнецову.
— Читайте, пожалуйста, дальше, — робко сказала Мария Константиновна.
Алина откашлялась и продолжила:
«… Свежие ветры приходят с востока континента — из России. И подмостки показа мод на Западе в последнее время покорили не только Оля, но и Лариса из Перми, и Юля из Воронежа».
— Что, в Воронеже только одна Юля? — ехидно спросила Орлова.
— Думаю, Лагерфельд мог заметить только Метлицкую! Как профессионал — профессионала, — резко оборвала ее Алина, нервно теребя бумагу. — А нам следует быстрее выводить Юлию на подиум нашего салона, пока ее не увезли в Париж насовсем, — задумчиво, будто самой себе, сказала Алина.
— Да ее только пальцем поманит какой-нибудь иностранный портной — и эта птичка улетит, только перышко на память оставит, — громко засмеялась Татьяна.
— Эта, как ты ее называешь, птичка в свои 23 уже такое пережила, что нам, тридцатипятилетним, и не снилось! — гневно заметила Алина.
— Кому тридцать пять, а кому еще и тридцать не завтра! — огрызнулась Татьяна.
— Это ты своим кавалерам говори, а я тебя уже, слава Богу, не один день знаю. Да и на работу ты ко мне с чьим паспортом пришла? — Алина опять сердито посмотрела на подругу.
— Так чем же привлекли русские девушки этого знаменитого кутюрье, хотела бы я знать все-таки, — Орлова постаралась замять неприятную тему. — Там что-нибудь об этом написано? — Татьяна взяла заметку и стала читать дальше:
«… У манекенщиц с Востока Европы удивительно привлекательные глаза, часто ослепительно голубые, часто обворожительно зеленые, в бездонной прозрачной глубине которых можно просто утонуть. Их полные губы несказанно чувственны. Однако взгляд сигнализирует о сдержанности и порядочности. И это крайне привлекательные противоречия».
— Ну точный портрет нашей Метлицкой! — негромко проговорила молчавшая до сих пор Мария Константиновна. — Я с Юлией провела только две примерки, а могу сказать, что давно мне не доводилось работать с такой замечательной манекенщицей. Да и человек она славный.
— Конечно, за две примерки сразу можно распознать, хи-хи-хи! — Орлова презрительно скривила губы.
— Не ёрничай! — оборвала ее Алина. — Опыту Марии Константиновны может позавидовать любой психолог. Она безошибочно выделяет хороших людей.
— У нас что, свои девушки плохо работают или так некрасивы, что нам нужно этой провинциалке отдавать Ефремовскую коллекцию? — Татьяна, уже не скрывая своего раздражения, накинулась на Алину. — Ты ведь не знаешь, какой фортель она может выкинуть. А вдруг перед самым показом ее кто-нибудь сманит, если не в Париж, то, хотя бы, к Юдашкину? И что мы тогда будем делать? Ведь вся одежда будет рассчитана на размеры и формы Метлицкой. А это время и деньги. И еще какие!