Услышав за собой странные звуки, Татьяна обернулась и увидела Диану и это гнусное существо, Сеню, которые, даже не раздевшись толком, предавались любви под аккомпанемент Татьяниной мелодии.
Не помня себя, Татьяна в ужасе выскочила на кухню, разозленная идиотским положением, в которое угодила.
Артур ласково полуобнял Таню, успокаивая, а потом предложил:
— Пойдем отдохнем у меня в мастерской, там есть широкая тахта, и нет лишних глаз…
— Это что, плата за ужин? — еще не очень понимая, что происходит, спросила Татьяна.
— Но ты же знала, зачем шла! — сузив черные глаза, зло проговорил Артур.
— Ну и подонок же ты! — заливаясь краской стыда, крикнула ему в лицо Орлова.
— Слушай, рыжая, не больно выдрючивайся. Если хочешь знать, то перед отъездом в Америку твой армяшка просто кинул тебя мне, как бифштекс с кровью, да еще снабдил соответствующими инструкциями: что ты любишь, как и в какой позе, — обнажил длинные белые зубы Артур и заржал, как конь.
— Ты не шутишь? — хриплым голосом, чуть слышно произнесла Татьяна. — Тебе действительно меня сдал Армен?
— Не веришь? — Артур подмигнул ей и пропел: — Глупая вы баба, фитилек у вас горит чрезвычайно слабо. — Потом он наклонился к одной из полок кухонного буфета и вытащил оттуда ворох каких-то бумаг.
Быстро отыскав нужную, он, расправив листок, протянул его Татьяне. Ровным каллиграфическим почерком Армена была написано:
«Расписка. В счет карточного долга Артуру Ольшанину передаю свою личную секретаршу и наложницу Татьяну Орлову. Квалификация высшая в вопросах секса, и в качестве образцовой образованной секретарши…» Дальше шли какие-то цифры, дата и знакомая роспись Долуханяна.
Все поплыло перед затуманенным взором Тани, и она, тихонько ойкнув, рухнула на пол.
Артур обмахивал ее полотенцем и обрызгивал водой, когда она через несколько минут пришла в себя.
Таня с трудом поднялась, села у кухонного стола и, не стесняясь Артура, горько разрыдалась. Он суетился вокруг, пытаясь ее успокоить. Потом поставил перед ней полную рюмку коньяка и суровым голосом приказал:
— Все. Отплакала. Теперь знаешь, с кем дело имела. На вот — выпей, полегчает!
Татьяна дрожащей рукой взяла рюмку и опрокинула ее, не донеся до рта. Темная жидкость струйками потекла на ее шелковую голубую блузку. Увидев, во что превратился ее наряд, Татьяна еще горше расплакалась.
И тут Артур серьезно произнес:
— Ну вот что, дорогая, ты мне действительно очень понравилась. Давай забудем все гнусности, что написал тут этот поганенький Армен и уничтожим поначалу сей документ.
Артур разорвал расписку на мелкие кусочки, пошел с ними в туалет, бросил кучку бумаг в унитаз и спустил воду.
Потом он вымыл руки, спокойно подошел к Татьяне и, взяв ее за плечи, привел в ванную. Положив перед ней пушистое полотенце и махровый халат, тоном, не терпящим возражений, приказал:
— Смой с себя всю мерзость прошлой жизни, переоденься в халат, застирай блузку и что там под ней у тебя есть. А я за это время выставлю эту сволочь Диану с ее… — он на минуту запнулся, — с ее дружком, уберу дом. В кухне будут лежать ключи. Я сегодня ночую в мастерской. Она двумя этажами выше. Если что будет нужно — оставлю номер телефона. Вымойся и ложись спать. Тебе теперь никто не тронет. Понятно? — и он легонько потрепал Татьяну по спутанным золотым волосам…
А потом они стали с Артуром встречаться. Он оказался хорошим человеком и очень умелым любовником. Но Татьяна вдруг стала чувствовать, что с нею что-то происходит странное.
— Понимаешь, Ирина, — говорила она, — я все время ощущала какую-то свою неполноценность. У меня с Артуром были неправильные отношения.
— Что значит неправильные? — поинтересовалась Соловьева.
Татьяна тяжело вздохнула и заговорила, с трудом подыскивая слова:
— Ну, совсем неправильные. Он говорил, что любит меня, но я волновалась, счастлив ли он со мной, не скучно ли ему? Если что-то было не так, я всегда обвиняла себя в этом. И в итоге я дошла до того, что мне уже было страшно даже шевельнуться или сказать что-нибудь.
Я казалась себе все меньше и меньше, пока в один прекрасный день я вдруг не почувствовала, что я просто ничто. Как будто я исчезла…
Да нет, это была не просто хандра. У меня было такое ощущение, как будто я умерла…
Наступила тягостная пауза.
Ирина, боясь нарушить тишину, все же решилась на вопрос:
— И тогда он оставил тебя? Или ты бросила его?
Татьяна смотрела своими измученными глазами в лицо подруги:
— Я просто решила больше не жить вообще. Взяла и наглоталась таблеток. Но, видно, выпила недостаточно, чтобы умереть. Придя в себя, сама вызвала скорую, и меня отправили в больницу. Я просто хотела, чтобы ты об этом знала, — она благодарно посмотрела на Ирину и светло улыбнулась. — И вот теперь я чувствую себя очень глупо.
— Ну что ты, дорогая, это я себя чувствую глупо и мерзко, что столько времени позволила тебе страдать одной. Больше этого не повторится! — Соловьева клятвенно сложила руки на груди…
Однако жизнь распорядилась иначе, и Таня Орлова опять надолго исчезла…
Громадский нашел Татьяну в одном из пошивочных цехов и, не заходя на второй этаж, увел ее к автомобилю, который стоял у входа в Дом моделей.
— Садись! — и он галантно распахнул дверцу.
— Что дальше? — лицо Татьяны побледнело.
— Садись, садись. И не спрашивай.
Машина ехала по Садовому кольцу, вырулила на Тверскую, плавно вписавшись в автомобильный поток. Татьяна подождала, когда «выстрелит» зажигалка, и прикурила сигарету.
— Ты много куришь в последнее время, Тань! — он погладил ее по коленке.
— Убери руки!
— Что с тобой, дорогая?
— Куда мы едем и зачем?
— Едем к тебе домой.
— У меня рабочее время.
— У меня тоже.
— Знаешь, мне надоело всю жизнь подчиняться тебе. Я не могу так больше.
— Почему не можешь? А ты моги! — Георгий следил из окна автомобиля за уличными знаками. — А, черт, кирпич! Как объехать?
— Не знаю, но тут давно роют дорогу.
— У тебя есть что выпить?
— У меня все есть. Но ты за рулем.
— А деньги зачем? Все в этой жизни можно купить, детка.
— А ее ты тоже купил? За сколько, если не секрет?
— Не секрет. Все, что ты видела в ее доме, купил я. Алина в курсе.
— Что мне твоя Алина?
— Что тебе Алина? Да если она услышит или узнает, что ты сейчас говоришь… Я думаю, последствия тебе известны.
В таком вздернутом состоянии они поднялись на лифте в квартиру Татьяны. Георгий чувствовал, что с ней происходит что-то неладное. Он решил ее пожалеть, обнять, успокоить. Но она, как дикая кошка, сопротивлялась его рукам и поцелуям. II когда Громадский железной хваткой зажал ее тело, она стала колотить его руками по плечам.
— Танюша, милая, перестань. Что с тобой? Давай посидим спокойно, поговорим.
— Уходи отсюда, я не хочу тебя видеть! Слышишь?
— Слышу, но не уйду.
Он сгреб ее в охапку и, прижав к груди, аккуратно опустил на диван.
— Танюша, успокойся. Чего ты? Милая…
Она, как ребенок, обхватила его за шею и разразилась потоками слез.
— Тань, в чем дело?
— В тебе, в тебе. Ты меня не любишь, — всхлипывая, отвечала Татьяна.
— Это неправда. С чего ты взяла?
— Я же вижу, как ты на нее смотришь. Думаешь, я не понимаю?
— Таня, послушай. Юлия, конечно, красивая девушка, о такой можно только мечтать. Но я слишком стар для нее. Она меня отвергает…
— Ах, значит, ты пробовал к ней клеиться?
— Нет, не пробовал, но думаю, что это бесполезно.