Они отошли подальше от очередной компании, уединились. Марк ободряюще погладил Нику по спине, прекрасно понимая ее напряженность и затаенное раздражение.
- Еще полчаса и домой. По пути завернем в ресторанчик, закажем чего-нибудь съедобного, включим фильм, расслабимся. Потом сделаю тебе массаж.
Ника улыбнулась. План ей очень понравился.
Марка окликнул какой-то седой мужчина, он обернулся к Нике, и та кивнула – мол, иди, я отдохну немного. Мужчины отошли и принялись разговаривать, низко склонив головы. Ника подумала, что вот он – апогей. То, ради чего Марк решил посетить это мероприятие – слушал жадно, кивал и казался всерьез увлеченным. Сама же девушка слегка прислонилась к прохладному мрамору несущей колоны, окинула гудящий зал мимолетным взглядом и остановила его на одной паре.
Сначала ее привлекла молодая женщина – статная, с гордой осанкой, она манерно водила указательным пальцем по горлышку бокала и рассеянно слушала собеседника. В переливчатом зеленом платьем длиною в пол, что выгодно подчеркивало ее медные, завитые крупными локонами, рыжие волосы. Даже издали эта женщина казалась ослепительно красивой – лицо украшали тонкие черты: большие глаза, изящный нос, пухлые губы. Мимо таких ярких особей мужчины не проходят. Все это подумалось отстраненно, без зависти. Ника словно оценила красоту экспоната – честно, но, не пропустив через призму женской ревности.
А потом взгляд переместился на высокого мужчину, что собственнически поддерживал даму под локоток.
Было в его повадках что-то едва уловимо знакомое. Это ощущение дежавю было сравнимо с услышанной ненароком, давно позабытой песней, что нравилась когда-то. Тот мужчина, как позабытая песня привлек внимание – захотелось прислушаться, присмотреться. Ника распахнула глаза пошире и тут… Узнала!
От безжалостного удара в сердце Ника пошатнулась. Лед сковал внутренности, пропал голос – даже пикнуть не смогла. Мужчиной, что по-хозяйски приобнимал рыжеволосую женщину, был ее Сашка.
… Лето. Жара. Пышущий зной поднимался от расплавленного асфальта. Высунувшись по пояс в окно, она смотрела на залитый солнцем двор. У парадного стоял старенький синий микроавтобус, груженый мебелью и коробками. Двое мужчин вынимали из кузова вещи, заносили в подъезд, и Нике казалось, что машина с бездонным нутром – так много в ней помещалось.
Новый жилец въезжал в квартиру почившей бабы Иры со второго этажа. Им оказался высокий, светловолосый парень. Кудри его завивались, что видно Нике было даже с высоты третьего этажа. Загорелый дочерна, в белой футболке, парень таскал коробки и весело смеялся на пару с другом. Из их разговора Ника и поняла, что это новый сосед.
После очередной ходки он приложился к горлышку Нарзана и поднял глаза вверх. Их взгляды пересеклись. Парень глотнул воды, помахал ей рукой и крикнул:
- Привет, красавица!
- И тебе здравствовать, - крикнула она в ответ и нырнула в комнату.
…Поздний звонок в дверь.
- Как водится, за солью, - улыбнулся белозубо, задорно.
- Проходи, соседушка, - посторонилась, впустила гостя. Дверь за его спиной тихо щелкнула.
- А родители не против, что после заката ребят привечаешь?
- Дед только у меня в живых остался. И он целое лето на даче торчит. Картошку полет.
- Прости, - на миг погрустнел парень. – Сашей меня зовут.
- А я – Ника.
…Камушек по стеклу. Подскочила на постели, прильнула к окну. Выглянула.
- Сань, ты чего? – удивленным шепотом.
- Спускайся скорее – такая ночь сладкая. Звезды огромные, гляди, - закинул голову, улыбнулся по-чеширски.
- Спятил? – хихикнула мягко, рукой уже ища сарафан.
- Давай скорее, рассвет уже скоро.
Сладкий ночной воздух, будоражащий рецепторы, приятная прохлада, теплые прикосновения Сашкиной ладони – провел по руке, заглянул в глаза, а потом наклонился низко, глаза в глаза, дыхание мятное прямо в губы… Первый поцелуй. Волнующий, робкий, пьянящий…
…Прохладные простыни под спиной, мурашки по коже. Волнение сумасшедшее.
- Я буду осторожен милая, не бойся. Первый раз больно, но я постараюсь нежнее. Веришь мне?
- Верю.
…Пьянящий аромат кофе, весеннее солнышко за окном. Чистое небо.
Выбралась на кухню – сонная, с помятой ото сна кожей. Потянула носом, просыпаясь от легкой кофейной горчинки, и была притянута к твердому телу, поцелована.
- Милая, ты проснулась?
В ответ прищурила один глаз, кивнула.
- Очень важное спросить хочу, слушаешь?
- Конечно, - прокашлялась, глянула удивленно.
- Выйдешь за меня?
Обмерла на миг, а потом пискнула радостно.
- Да, Господи, конечно, да!
Она узнала бы его в миллионной толпе. Узнала бы с завязанными глазами – по запаху, по голосу. Лишь мельком глянув, узнала бы родинку над правой бровью, маленький шрам на подбородке. Глаза его ясные, прохладные, мятные губы.
Исчезли все звуки. Словно в вакууме, стояла по струнке и не могла отвести взгляда. Закаменела. Ногти впились в ладони до кровавых лунок на ладонях.
Сашка улыбался – незнакомо, холодно. Чуждо.
За годы разлуки он стал больше – рельеф мышц просматривался сквозь тонкую ткань белой рубашки. Лицо и манеры тоже стали другими – в глазах мелькал холод, движения казались плавными, слишком неторопливыми. Все это заметилось автоматически.
Ника закрыла глаза, мотнула головой, опять посмотрела. Это действительно он. Живой и здоровый. Обнимающий чужую женщину так властно, что всем понятно – они вместе. Ника сглотнула вязкий ком в горле, шевельнулась, отмерла. Замутило. Нашла глазами выход в коридор, где была дамская комната, поспешила.
В туалете было холодно и пусто. Пахло лавандой. От этого приторного аромата Нику затошнило еще больше. Пнула дверь в кабинку, глотнула воздуха и согнулась пополам. Рвало ее мучительно долго, горько. Шампанским и желчью.
Прислонилась лбом к холодному кафелю. Затрясло в ознобе. Прополоскала горло, задышала чаще.
Зазвонил мобильный, обеспокоенным голосом Марк поинтересовался, где она.
- Я в туалете, забери меня отсюда, - прошептала Ника и дала отбой.
И минуты не прошло, как он распахнул дверь.
- Что случилось? – обхватил ее лицо ладонями, заглянул в глаза.
- Уже можно домой? – вяло спросила Ника.
- Конечно, едем!
По пути к дому не сказала ни слова. Свернулась калачиком на заднем сидении, вдыхая запах дорогой кожаной обивки – слегка специфический, терпкий.
Не могла понять – как это все случилось? Как он выжил, как оказался в столице, почему не вернулся к ней, к дочке. Столько лет она оплакивала его, скорбела до кровавых ран, до язвенной боли. А Сашка… Невредимый, с бриллиантовыми запонками на рукавах, красавицей, повисшей на локте – жил припеваючи все это время. И ни весточки, ни полслова. Тот, кто в любви вечной клялся, кто на руках носить обещал, Иуда.
Снова замутило.
Марк вынес ее из машины на руках, усадил на кухне, налил ледяной воды в первую попавшуюся кружку. Выпила, не почувствовав температуры. Только зубы заломило.
- Лисичка, что с тобой? Вызвать врача? Скорую? – приложил ладонь ко лбу, потом губами прикоснулся. Измерил пульс, обеспокоенно выдохнул, потянулся к телефону.
- Не надо, - шевельнулась Ника. Мучили сомнения – рассказать Марку о Сашке, или не нужно?
- Да что такое? Руки ледяные, трясешься вся, а лоб – кипяток. Что ты услышала? Кто-то тебя обидел? – Марк выпрямился, но не отпустил ее рук.