Я сделала мысленную пометку не позволять ему выигрывать во всех наших маленьких играх. Потому что я подозревала, что с Алексом их будет очень много.
— Принято к сведению. — Алекс коротко кивнул. — Эй, — сказал он, когда мы обогнули парк, который с задней стороны омывался лесом, а с передней - морем, и был на самом деле очень красив. — Вопрос к тебе.
Я вздрогнула. Алекс искал место для парковки. Это действительно происходило. Я приду как подружка Алекса. И Райан будет там. Он все еще не отвечал ни на мои звонки, ни на сообщения.
—Чем ты хочешь заниматься? Например, когда вырастешь? — спросил Алекс.
Выйти за тебя замуж, подумала я.
Родить тебе детей, - уточнила я. Хотя, может быть, только одного. Я не знаю, хочу ли я больше одного ребенка. И это прекрасно, потому что ты экологически грамотный человек и, наверное, уже знаешь, что мир страдает от перенаселения, и один - вполне приемлемое количество детей.
Я знаю, что вы сейчас скажете, и я согласна - я была совершенно счастливым подростком.
Я немного подумала. Я хотела заниматься самыми разными вещами - стать ветеринаром, врачом без границ, журналистом-расследователем.
Но в глубине души - я имею в виду очень глубоко, невероятно глубоко - я знала, что буду писателем.
Не желала, не думала, не подозревала, а знала.
Я даже не писала. Во всяком случае, не регулярно. Иногда - не часто - я делала записи в модном дневнике, который мама подарила мне на один из дней рождения. Но я никогда не стремилась к этому. Мне больше нравилось переживать жизнь, а не писать о ней.
И все же осознание того, что я собираюсь зарабатывать этим на жизнь, было чем-то настолько абсолютным, настолько острым, что оно было в моей крови. В моей ДНК. Я хотела, чтобы мои слова вызывали у людей чувства. Заставить их почувствовать, что мир остановился на незнакомой, чужой автобусной станции, и пора отправляться в приключение. Открыть новый континент, новое королевство, которое будет принадлежать только мне.
— Думаю, я стану писателем, — сказала я. — А ты?
— Дантистом. — Удивленно сказал Алекс.
Это было прагматично и - прошу прощения у всех стоматологов - немного не вдохновляюще для такого парня, как Алекс. Я представляла себе, что он может заниматься чем угодно: быть фотографом в National Geographic, альпинистом или, может быть, главным редактором раздела культуры в The Guardian. Что-то передовое и необычное. А не... заглядывать людям в рот целыми днями и получать за это хорошие деньги.
— Правда? — Я наклонила голову набок. Он кивнул, его светлый ирокез покачивался вместе с ним.
— Это то, чем хотели бы заниматься мои родители. У меня и оценки для этого есть. Это надежная работа. У людей всегда есть кариес, верно? Благодаря гребаной нездоровой пище. Хорошие часы. Хорошая зарплата.
— Это... — Я замялась, нахмурившись. — Не очень-то похоже на панк-рок.
— Да, но это дерьмо не вечно. — Он захихикал, сверкнув своими волчьими белыми зубами. Я поняла, что он имел в виду. Это осторожное бунтарство. Свободный пропуск, который мы давали себе, чтобы выходить за рамки. Музыка.
— Ты достаточно умна, чтобы понять это. К тому же, дипломы о высшем образовании превращаются в дерьмовую работу для белых привилегий с дерьмовой зарплатой. Я не собираюсь через два десятка лет жить в захудалой однокомнатной квартире в Бруклине, работать фрилансером в провальном журнале и кормить себя всякой ерундой, так что это мой выбор.
— Ты говоришь как взрослый человек. — Я вздрогнула.
Он улыбнулся.
— Это нормально - быть обычным. Не все вырастают рок-звездами.
Он был трезв, умен и более рассудителен, чем большинство моих знакомых, которые были старше нас. То, что Алекс будет дантистом, тоже было отличной новостью, потому что мы собирались пожениться, и кто-то из нас должен был зарабатывать деньги, и предполагалось, что, стремясь стать писателем, этим кем-то точно не буду я.
— Я все спланировал, — объяснил Алекс. — Мой двоюродный брат живет в Стокгольме. После окончания университета я перееду в Швецию и буду жить у него, пока учусь в университете. После окончания университета я останусь там жить. Это место – отстой.
— Ты собираешься жить в Швеции? — повторила я, ошеломленная. Этого не было в наших свадебных планах. Разве он не знал об этом?
— Да.
— Почему?
— Это западная страна, которая по своей политике и принципам ближе всего к социализму. Я же говорил тебе, Лара. Я не согласен с этим, - он махнул рукой, — капиталистическим дерьмом. Меня не устраивает, как обстоят дела. Я ненавижу материалистическое дерьмо.
Ты ездишь на гребаном "Вольво", — мне захотелось крикнуть ему в лицо.