— Но для чего? — удивления в голосе сдержать не удалось.
— Из них получаются отличные рисунки рун перехода. Наши друзья — кровники — любезно поделились схемой, при которой мы сможем не просто открыть портал в другой мир, но и расширить его, а затем закрепить. Вечные врата для прогулок.
— И все это ради силы?
— Ты плохо слушала, Мина. Все это для спасения нашего мира. Магия истощается и ведет за собой гибель магических существ. Вначале погибнут те, чью суть составляет само волшебство. Затем сила покинет магов, и мы станем обычными людьми. На последнем этапе произойдут необратимые изменения самой планеты. Горы уйдут под землю, а моря — разольются. Все превратится в руины. На осколках некогда великого мира останется горстка тех, кому не посчастливилось выжить. Возможно, однажды они научатся жить без магии и отстроят новые города, но это будет уже другой мир. Совсем мертвый. Отверженный. Я не могу этого допустить. Мы все не можем.
— Жизнь одних в обмен на жизнь других. Есть в этом что-то неправильное, — хрипло прокаркала я, судорожно размышляя, что делать дальше.
— Десятки жизней против миллионов. Мне кажется, обмен более чем честный.
— Вам кажется. В любом случае, я не собираюсь помогать. Даже если бы знала, как это сделать.
— О-о-о, поверь, ты поможешь, — нехорошо улыбнулся господин Сидар, а затем кивнул кому-то за моей спиной.
Послышался лязг цепей, чье-то тяжелое дыхание и через миг я увидела то, от чего сердце остановилось в груди, а затем забилось с удвоенной силой.
Дамир…
Черные цепи обвивали сильное тело, словно алчные змеи, лоснясь от поглощенной силы и крови. Полуобнаженный мужчина был в крови и грязи, и эта смесь рисовала ужасающий узор на посеревшей коже. Каждый порез, каждая рана ощущалась, как собственная, вызывая в глубине души нечто злое, темное.
Как. Они. Посмели.
— Дамир… — пересохшими губами прошептала я, но элитный услышал и вскинул голову.
Покрасневшие глаза. Разбитые потрескавшиеся губы. Синяки и ссадины.
Что же они с ним сделали?
— Мы с ним не сошлись во взглядах, — с толикой печали — наигранной или настоящей? — произнес господин Аскар. — Пришлось действовать с позиции силы.
— За что?
— У каждого из нас есть свой рычаг давления. Твой — этот мальчишка. Я не собирался вредить ему, но Дамир оказался своеволен и слишком силен для печати подчинения. Это — его расплата и твоя возможность все исправить. Помоги нам, и я отпущу его.
— Я не знаю, как…
— У тебя есть время подумать, — небрежно бросил бывший глава гильдии и кивнул уже виденному мной красноглазому мужчине.
Кончик цепи, зажатый в тонких пальцах, покраснел, а затем затрещал искрами, раскалённым железом впиваясь в кожу моего мага. Дамир плотно сжал зубы, не издавая ни звука, зато не сдержалась я.
— Нет! — я попыталась слезть с алтаря, но не смогла даже пошевелиться.
Лишь слезы катились по щекам, превращая окружающий мир в расплывчатые пятна. Я задергалась на месте, судорожно глотая рыдания и не в силах помочь любимому. Слабая, никчемная, пустая.
— Пожалуйста… Я не знаю. Я, правда, не знаю, как открыть переход.
— Жаль… Очень-очень жаль, — печально покачал головой господин Сидар. — Дайшесс, ты плохо стараешься.
Цепь в руках демона засветилась еще ярче. В воздухе запахло паленой плотью, а Дамир рухнул на колени, до жуткого скрежета сжимая зубы.
— Аскар, ты обещал, что мы обойдемся без жертв.
На миг мне показалось, что я сошла с ума. Собственное сознание, затуманенное страхом за дорогого мужчину, сыграло со мной жуткую шутку. Медленно повернув голову, я проморгалась, все еще не веря.
— Атаман?
Здесь атаман! Он пришел за мной. За нами!
Радость окрылила, придала сил. Значит, и братья из гильдии здесь. Они смогли найти меня. Пришли на помощь.
— Атаман, помогите ему, пожалуйста! — взмолилась я, хотя пересохшее горло хрипом коверкало слова. — Пожалуйста. Пожалуйста! Остановите их!
— Прости, Ясмина, но нет.
Кажется, я ослышалась. На миг провалилась в охваченное паникой сознание, но сейчас приду в себя и услышу другие слова. Увижу Камала и остальных воров. Они помогут, спасут нас всех.
— Пойми, девочка, так нужно. Аскар прав — если ты не откроешь переход, мы все погибнем. Это наш единственный шанс. Ты наш единственный шанс.
— Вы знали? Знали, кто я? — этот вопрос, казалось, выпил последние силы.