Королевские слабости
Не сказать чтобы этого не замечали за ним ранее. Незадолго до смерти Елизаветы I сердце короля покорил некий Джеймс Хэй (1580–1636), позднее получивший титул графа Карлайла. По отзывам современников, «это был самый великолепный из модных молодых людей, и, согласно склонностям ему подобных, столь же великолепно экстравагантный. Требовались бешеные деньги не только для того, чтобы наряжать этого красавца, но и накормить его. Однажды он пригласил к себе некоторое число друзей и усадил их за столом, который гнулся под тяжестью холодных блюд, столь же дорогих, сколь и изысканных. Однако, прежде чем компания успела охватить это зрелище восторженными взглядами, армия слуг унесла все и заменила каждое блюдо его точной копией, но в горячем приготовлении».
Красавец Хэй избрал карьеру профессионального дипломата и в качестве такового довольно успешно выполнил целый ряд поручений за границей. Король приискал ему богатую невесту, которая, правда, быстро оставила его вдовцом с парочкой малых сыновей. Он получил за свою службу множество титулов, отличий – в частности, титул графа Карлайла и высший орден Подвязки – и денежных вознаграждений, ибо пользовался также фавором и Карла I. Граф Карлайл потратил на свою веселую жизнь около четырехсот тысяч фунтов, источником которых была королевская казна, но не обеспечил наследников ни деньгами, ни недвижимым имуществом. Он остался в памяти современников как образец придворного с изысканными манерами и джентльмена с утонченным вкусом.
Преемником Джеймса Хэя стал англичанин Джордж Херберт, граф Монтгомери. Посол Франции описал его как «красивого ликом, плохо сложенного, чрезвычайно властного». Надо сказать, продержался он подле короля недолго.
Более прочно обосновался на этом месте фаворит, обладавший глубокими шотландскими корнями. Роберт Карр (1587–1645), отпрыск незначительной дворянской семьи, начинал свою карьеру в Эдинбурге пажом при шотландском лорде Данбаре. На его счастье или несчастье, еще в нежном возрасте четырнадцати лет случай свел его с Томасом Оувебери (1581–1613), поэтом, эссеистом и вообще умным человеком, обладавшим некоторыми связями в среде английской аристократии. Оувебери оценил потенциал Карра, рыжеволосого статного красавца с атлетически развитыми плечами, и уговорил его отправиться в Лондон, где его качества определенно получат более достойную оценку. Он смог пристроить его при дворе; поскольку Карр не обладал ни особыми мозгами, ни образованием, Оувебери стал его другом, наставником и умом.
В 1607 году Карр сломал ногу, участвуя в придворном турнире, на котором присутствовал Иаков I. По-видимому, Роберт Карр произвел на короля глубочайшее впечатление, ибо тот принял чрезвычайно горячее участие в молодом человеке, лично наблюдая за лечением непосредственно у его ложа и заодно давая этому невежде уроки латыни. По выздоровлении пострадавшего началось его головокружительное восхождение наверх. Король возвел его в рыцарство, Карру отошли конфискованные поместья знаменитого авантюриста елизаветинского правления Уолтера Рэли, он получил титул графа Сомерсета, должность хранителя печати, лорда-камергера. Влияние фаворита на короля было столь велико, что в 1610 году новоиспеченный граф подбивал короля распустить парламент, весьма недружественно отзывавшийся о шотландских придворных монарха.
Иаков I был намерен править единолично, опираясь на надежного фаворита, но Карр, тщеславный и высокомерный, к сожалению, был неприспособлен для такой амбициозной задачи, она далеко превосходила его более чем скромные возможности. Это быстро осознал могущественный клан семьи Говард, постаравшийся прибрать к рукам и власть, и фаворита.
Ловушка для фаворита
Говарды могли похвастаться чрезвычайной знатностью, ибо род их восходил к шестому сыну короля Эдуарда I. Эта семья оказала множество услуг английской короне, за что глава ее в свое время был возведен в герцогское достоинство. Несомненно, весьма яркой личностью в правление дурной памяти короля Генриха VIII стал 3-й герцог Норфолкский Томас (1443–1594). Дважды женатый отец оставил ему в наследство два десятка сестер и братьев, которые, в свою очередь, также наплодили немало потомков этой славной династии. Умело заключая выгодные браки и продвигая родных человечков на ответственные и хлебные должности, герцог сумел обеспечить себе небывало сильную поддержку. Как это нередко бывает, источником неприятностей для семьи стали слабые женщины: в качестве второй и пятой жен королю было угодно избрать себе племянниц Томаса, Анну Болейн (1501/1508-1536) и Кэтрин Говард (1518/1524-1542). Обеим выпала жуткая судьба быть обвиненными в государственной измене и взойти на эшафот. Королю и этого показалось мало: он патологически преследовал самого герцога Норфолкского, который чуть ли не десять лет провел в тюремном заключении и не лишился головы только потому, что в день, назначенный для его казни, скончался Генрих VIII и начинать новое царствие с кровопролития было сочтено дурным предзнаменованием. При Елизавете I, дочери Анны Болейн, Говарды опять вошли в фавор и обрели прежнее могущество. Правда, кое-кто из них не оставлял попыток плести неблаговидные интриги вроде возведения на трон Англии Марии Стюарт и восстановления в королевстве католической веры. За сие 4-й герцог Норфолкский жестоко поплатился своей головой и конфискацией имущества, но семейство было столь многочисленно, что единичные случаи убыли ничуть не проредили его боевые ряды. Говарды лишь плотнее сомкнули их, дабы противостоять невзгодам переменчивой придворной и политической жизни.