Он задумчиво произнес:
– Перед ошибками захлопываем дверь,
В смятенье Истина: «Как я войду теперь?»
Я недоуменно посмотрела на него, и он пояснил:
– Рабиндранат Тагор. – Леонид поднялся, подал мне руку: – Не надо ничего объяснять, я давно уже все понял, потому и отпустил тебя тогда. И сейчас вижу, что правильно сделал.
Марк шел по садовой дорожке, и я с тревогой посмотрела ему в лицо.
Не поднимая взгляд на меня, он улыбнулся Машке, уже переодетой по случаю торжества в нарядное платье, присел и поманил ее к себе. И случилось то, что давно должно было произойти, и чего Машка всегда отчаянно боялась. Для того, чтобы шагнуть к отцу, ей пришлось оторваться от спасительных рук Лены и сделать один, другой, третий шаги.
Все закричали, захлопали, Машка покачнулась, и Марк подхватил ее на руки. Она обвила ручками его шею и спрятала лицо.
– Марк, она пошла, ты видел? Она пошла! – я слетела со ступеней, засмеялась и прижалась к нему.
Он рассеянно поцеловал меня в висок.
– Если не возражаете, я поднимусь в дом и приму душ. Постараюсь никого не задержать.
Марк поднялся по ступеням, а я в растерянности осталась внизу.
Нина забрала у меня Машу, кивнула нам с Аллой:
– Вы ведь тоже собирались переодеться к ужину?
Алла подхватила меня под руку и затащила в дом, подтолкнув к спальне:
– Иди, иди!
Марк сидел в кресле, том самом, где когда-то, сто лет назад, Леонид дожидался меня в ночь после покушения.
И почему я об этом вспомнила в самый неподходящий момент?
Марк поднял глаза на меня. Перед моим приходом он рассматривал какие-то документы в тоненькой кожаной папке.
Я подошла и присела на кровать, напротив него.
– Не помешаю?
Он мотнул головой.
– Это хорошо, что ты пришла. Я хотел с тобой поговорить.
– Сейчас? – удивилась я. – Может, сделаем это позже, а то нас все ждут?
– Нет, – твердо сказал он, – именно сейчас. Максим Николаевич мне сегодня вернул мой экземпляр нашего контракта. Я тогда во всей предотъездной суматохе умудрился забыть его в сейфе. Сегодня у меня было время, я внимательно его прочел. Завтра он станет просто никому не нужной бумажкой, потому что истечет срок его действия. Поэтому я хочу напомнить тебе, что ты совершенно свободна.
От неожиданности я промолчала, потом спросила дрогнувшим голосом:
– Ты хочешь оставить меня?
Марк поднялся, подошел к окну. Не оборачиваясь, глухо сказал:
– Рита, я ведь все вижу и понимаю. Ты – хорошая девчонка и ни за что не решишься мне это сказать сама. Поэтому я и подумал, что сам все решу. Я не буду уговаривать тебя, не беспокойся.
До меня, наконец, дошло. Я поднялась и шагнула к нему:
– Марк!..
Он резко повернулся, схватил меня за запястья и сердито прервал:
– Вот только не надо говорить, что я – хороший парень…
– Я и не собиралась, – гневно ответила я. – И учти, что развод я тебе не дам, и Машку не оставлю. И из твоего обожаемого дома мы не уедем, можешь сам катиться на все четыре стороны. А решать за меня ничего не нужно, я вполне дееспособна.
В продолжение всей речи Марк так и не выпустил мои руки, и я, шипя, как сердитая кошка, попыталась вывернуться.
– Подожди, – все еще сердито спросил он. – Я ничего не понимаю. Максим Николаевич уверил меня, что ты – деловая женщина, и наверняка специально подгадала наш приезд в Россию к окончанию срока контракта…
Я сердито сказала:
– Твой Максим Николаевич – дурак, но ты-то мог бы знать меня и получше…
– Ты хочешь сказать, что не собираешься оставаться в России?
Мне надоело сопротивляться, и я попросила:
– Марк, отпусти меня, пожалуйста, мне больно…
Он с недоумением посмотрел на мои руки, поднес правую к лицу и поцеловал запястье.
– Рита…
– Конечно, сейчас ты начнешь меня целовать, потом мы уляжемся в постель, и ты будешь считать, что принес мне все извинения. Учти, что ты очень обидел меня своими глупыми подозрениями.
– Рита…– Марк выпустил мои руки, но не отпустил, а сильно прижал меня к себе, уперся подбородком в макушку. – Скажи, что ты меня любишь, – попросил он.
Я вздохнула и пробормотала:
– Ни за что… Такое недоверие…
Марк чуть ослабил руки и потянулся за пиджаком. Пошарив в кармане, он извлек небольшой сафьяновый футляр, и протянул его мне.