— Смешинку проглотила? — иронизирует Марк, а сам еле сдерживается, чтобы не улыбнуться. Я прекрасно вижу, как дёргаются уголки его губ.
— Триста лет так много не смеялась, — вытираю влажные от смеха глаза. На душе становится легко и спокойно, я приоткрываю окошко и впускаю в салон прохладный вечерний воздух. Зажмуриваюсь, наслаждаясь лёгким дуновением ветерка, который ласкает моё разгорячённое лицо.
— Почему?
— Ты о чём?
— Почему ты давно не смеялась? — Марк пронзает меня беглым синим взглядом, от которого смех застревает в горле, и я подавляю его вместе с накатившим смущением.
— Повода не было.
Вадик любит веселиться, но мне не нравятся его шутки. Они слишком примитивные, что ли. Поначалу он обижался, говорил, что у меня странное чувство юмора. Тогда я научилась смеяться над тупыми комедиями, лишь бы порадовать Вадика. Ему важно знать, что мы находимся на одной волне, а мне не сложно изобразить улучшенную версию себя. На самом деле я обожаю утончённый, саркастичный и местами мрачный британский юмор. Я по очереди включала “Книжный магазин Блэка”, “Офис”, “Дрянь” и “Жизнь после смерти”, но Вадика ни один сериал не впечатлил. Грустно, конечно, но не смертельно.
— А сейчас почему рассмеялась? — продолжает допытываться Марк.
— Представила, какие у тебя могут быть недостатки. Фантазии хватило только на всякие пошлости, — внимательно наблюдаю за его реакцией. Нахмурится или улыбнётся?
— Ты можешь удовлетворить своё любопытство и рукой проверить, есть ли у меня недостатки, — выразительно двигает бровями и самодовольно усмехается.
Я открываю рот, чтобы сказать колкость в его адрес, чтобы возмутиться, обозвать извращенцем и ненормальным, но снова начинаю хохотать. И Марк, покачав головой, посмеивается вместе со мной.
В приподнятом настроении я захожу в торговый центр. Отпускаю самоконтроль и следую за временным женихом. Позволяю другому человеку управлять своей жизнью. Странные ощущения. Непривычно, дико и очень приятно, когда за тебя что-то решают. Спустя час мы возвращаемся машину. На заднем сиденье оставляю пакеты, забитые дорогущей одеждой, и с нетерпением поглядываю на Марка. Что дальше?
— Где ты живёшь? — он снова сжимает мою ладонь, и я вздрагиваю от неожиданности.
— А как же родители?
— Завтра они отмечают коралловую свадьбу. Торжество пройдёт в загородном доме и продлится все выходные. Там и познакомишься с моими родителями.
Он поглаживает мои костяшки, кончиками пальцев выводит на ладони причудливые узоры, и я еле сдерживаюсь, чтобы не зажмуриться от мучительно-сладкого удовольствия, распространяющегося по телу. Кожа искрится и горит в тех местах, где он меня трогает, я кусаю губы и пытаюсь сосредоточиться на его словах, но голова кружится и плывёт. Тяну руку на себя, но Марк не отпускает. Его зрачки расширяются, я смотрю в синие бездонные омуты и не могу нормально дышать.
— Хватит, — прошу сорванным голосом.
Он ещё несколько секунд испепеляет меня проницательным взглядом, а потом отпускает. Я прижимаю руку к груди и закрываю глаза. Мне горько без его прикосновений, тело ноет, оно изголодалось по ласке, оно требует продолжения банкета. Я пытаюсь вспомнить Вадика, мысленно представить его лицо, его тело, наш с ним секс, но ничего не получается. Перед глазами совсем другой человек. Марк. Я накрываю ладонями горящие щёки, дышу часто-часто, словно пробежала марафон.
Машина трогается с места, и я выдавливаю из себя адрес квартиры. Марк кивает. По его лицу невозможно понять, что он чувствует. Я трясу головой и отворачиваюсь к окну. Всего два прикосновения — и прощай, здравый смысл. Да что со мной? Неужели мы с Марком настолько совместимы физиологически, что меня плющит от одной невинной ласки? Я никогда такого не ощущала. Словно тело берёт верх над разумом, и я наблюдаю за происходящим со стороны. Пытаюсь спастись, прошу его остановиться, и пока всё получается, но что делать, если однажды тормоза полностью откажут и я не смогу сказать “Нет”?
Я люблю Вадика, шесть лет уже люблю. Он — моё прошлое и моё будущее. Да, у нас случаются трудности и недопонимания, но всё поправимо. Я не позволю какому-то дурацкому влечению разрушить крепкие длительные отношения! Вадик — мой первый и последний мужчина. Других мне не нужно.
Когда машина останавливается около нужного подъезда, я поворачиваюсь к Марку и спрашиваю холодно:
— Что ещё от меня требуется? Может, маникюр новый сделать? Макияж? Эпиляцию?
— Как хочешь. Отсутствие эпиляции меня не испугает, так что можешь не волноваться на этот счёт.
И что на это ответить? Он так шутит или говорит серьёзно? Пристаёт? Домогается? Намекает на секс без обязательств?
— Так нам придётся ночевать в этом загородном доме? — пытаюсь сделать вид, будто не слышала его последних слов.
— Да. В одной комнате. Можешь взять с собой пижаму, но я бы предпочёл, чтобы ты спала без одежды.
— Не дождёшься! — взмахиваю головой, и непослушная прядь волос падает на глаза. — У меня есть парень, запомни это раз и навсегда!
Открываю дверцу автомобиля, выбираюсь на свободу, когда слышу сзади невозмутимое:
— Обманывай себя, сколько хочешь. Я подожду.
— Что? — мои губы немеют, и говорить тяжело.
— До завтра, Дина. Я заеду за тобой в четыре часа. Будь готова.
Я хватаю пакеты с одеждой, захлопываю дверь и смотрю вслед уезжающей машине.
7
Я захожу в комнату и прислоняюсь к стене. Сотни мыслей пронзают уставший мозг, тело ватное и обессиленное, я сползаю на пол, обнимаю коленки руками и смотрю в одну точку. Что это было? Марк ко мне подкатывает? Неужели спустя пять лет у него всё ещё остались какие-то чувства? Или решил переспать с той, которую так и не смог поиметь? Хотя нет, для него это слишком цинично.
Наверное, Марк заметил, как я реагирую на его прикосновения, и решил быть со мной честным. Конечно, ему легко говорить о своих желаниях — он не связан обязательствами с другим человеком. Зато я чётко разделяю любовь и физическое влечение.
Набираю номер Вадика, он отвечает спустя бесконечное количество гудков.
— Динка! — доносится из динамика его пьяный голос. — Я так по тебе соскучился! Прости меня, дурака. Я тебя очень люблю. Шли на хрен этого Марка и возвращайся домой. Не в деньгах счастье.
— А в чём же оно тогда? В алкоголе? — стискиваю зубы, чтобы не дать слабину. Подумаешь, Вадик опять напился — привычное же дело. Разве могло быть иначе?
— Не, Динуль, ты — моё счастье! — кричит в трубку, а на заднем фоне раздаются нетерпеливые мужские голоса.
— Я всё поняла, Вадик. Не смею тебе больше мешать… — хочу поскорее закончить этот бессмысленный разговор. Зачем только позвонила? Верила, что мне станет легче?
— Ты чего, Дин? С тобой всё хорошо?
— Да. Но домой я пока не вернусь. Ты не переживай, всё прекрасно. Завтра еду знакомиться с родителями Марка. Буду старательно отыгрывать роль его возлюбленной.
— Я в твоём актёрском таланте вот вообще не сомневаюсь, — он нечётко выговаривает отдельные слова, наверное, в ход пошла водка.
— Ты иди к друзьям, я же слышу, как они тебя уже третий раз зовут. Обо мне не беспокойся.
— Динка, ты только не обижайся! У Вовки праздник, мы с друзьями маленько выпили. Совсем чуть-чуть, — неумело оправдывается Вадик.
— Да, по твоему голосу всё понятно, — едко отвечаю я. Чувство вины притупляется, и глаза перестаёт жечь. Пока я отказываюсь от собственных принципов, Вадик радуется временной свободе. Ещё бы, никто не будет надоедать скучными рассказами про работу, сестру и кредиты.
В двери поворачивается ключ, и в квартиру заходит Дашка. Я быстро вскакиваю с пола, приветливо ей улыбаюсь, а сама шиплю в трубку:
— Всё, мне пора идти.
— Ясно. Пока, Динуль!
Раздражённо бросаю телефон на стол. На кого я больше злюсь: на Вадика или на себя? Наверное, в наших отношениях наступил кризис. Шесть лет — большой срок, мы давно живём вместе, знаем друг друга, как облупленных, и романтика исчезла из наших будней. Пора что-то менять. Можно на море съездить, провести недельку вдвоём, воскресить угасшую страсть. Над отношениями нужно работать, а я совсем перестала уделять Вадику внимание.