— Я смотрю, ты мастер поддержать разговор? — Сочувственно гляжу на нее, затем на часы. — У меня не так много времени, и я ужасно устал после перелета. Давай без лишних «бла-бла», скажи своим предкам, пусть покажут мне мою койку, где можно будет перекантоваться, пока меня не выпрут обратно в Штаты. Окей?
— Я… — Эта Зоуи краснеет, как перезрелый томат. Явно собирается выдать что-то на английском со своим забавным акцентом. — Я не очень хорошо поняла, что ты сказал… — Блеет она, заламывая пальцы. — Не мог бы… ты… говорить помедленнее?
Мне хочется ударить себя в лоб. Попал, так попал.
Ее родители смотрят на меня, как на инопланетянина, неизвестно зачем решившего почтить своим присутствием их бунгало, а она и двух слов связать не может.
— О, кей. — Говорю, наклоняясь к этой малявке. Разжевываю по слогам: — Я буду у вас жить. Обрадуй родителей. По-нят-но?
— Ан-дэс-тэнд, — сквозь зубы, явно обидевшись, рычит она, поворачивается к предкам и долго что-то объясняет на фирменно-русском: грубоватом, холодном и жестком языке.
Все сказанное звучит, будто повторенное многократно: «Сталин-Путин-Гор-ба-чев», но мне почему-то нравится наблюдать в этот момент за ее губами. Они мягкие, розовые, пухлые и так красиво складываются трубочкой, когда она раз за разом повторяет какое-то «ON». Что бы значило это слово? Даже интересно было бы посмотреть в словаре.
Поймав себя на этой мысли, трясу головой. Единственная моя задача — сделать все, чтобы в максимально короткие сроки свалить отсюда.
Наконец, родители девчонки кивают головой, еще раз жмут мне руки и, очевидно, представляются. Вряд ли я когда-нибудь смогу повторить их имена, даже если очень постараюсь. Для меня все сказанное сливается в непрерывное «Zhazhuzhctevstvsvtsda» — один большой хаос, от которого вскипают мозги.
Они натужно улыбаются и затем приглашают меня в свое жилище. Двухэтажный домишко квадратов на сто пятьдесят изнутри оказывается вполне пригодным для жизни местечком, светлым и даже уютным. Как если бы меня заселили в семейный придорожный мотель эконом класса.
Папаша сразу бежит к телефону, а мамаша останавливает меня в коридоре, пытаясь что-то объяснить. Видимо, женщине чем-то не угодили мои кроссовки, она тычет в них пальцем и жестами разыгрывает какую-то пантомимическую сценку.
— Пожалуйста, — тихо просит Зоуи за моей спиной, — сними обувь.
— Это еще зачем? — Спрашиваю.
— У нас так принято.
Оборачиваюсь и опаляю ее злым взглядом.
— Ни за что!
Девчонка поджимает губы, явно что-то обдумывает, затем смотрит на мать и что-то быстро говорит. Та кажется вполне удовлетворенной ее словами и отходит назад, пропуская меня в гостиную. Бросаю с размаху сумку на пол, падаю на диван и оглядываю обстановочку: стол, два кресла, телевизор на стене. Комната совмещена с кухней, где они, очевидно, и обедают. М-да…
— Что ты сказала ей? — Спрашиваю у Зоуи, которая продолжает вздрагивать, едва слышит мой голос.
Ее огромные голубые глазищи хитро сужаются.
— Сказала, что ты переживаешь… — Она снова старательно подбирает слова и аккуратно складывает их в предложения. — Что запах твоих носков… напугает ее. — Набирает в грудь больше воздуха и гордо вздергивает носик. — И что ты обещаешь ей потом вымыть за собой пол.
Мое лицо вытягивается от удивления. Что ж, девчонка не так проста, как кажется на первый взгляд. Эта кроха с характером, а, значит, вдвойне приятнее будет утереть ей нос.
— Черт, — бормочу, замечая, что кроссовки, и правда, оставили на полу грязные следы.
И где я успел так вляпаться?
Хозяйка дома скидывает плащ, продолжает что-то суетливо говорить дочери, хватает швабру и лихо протирает за мной пол. Ее муж меряет шагами кухню, громко общаясь с кем-то по телефону. Мы с Зоуи играем в гляделки. Я — развалившись на диване, бесцеремонно разглядываю ее щуплую фигурку, она — видя это, хватает ртом воздух и вспыхивает еще сильнее. Кожа на ее лице и шее становится почти того же цвета, что и шерстяная водолазка.
— Ты… — Наконец, решается снова заговорить она. — Ты же… должен хоть немного понимать по-русски, разве нет?
Я?! Вот такого уж точно не было в моих мечтах.
— Нет. — Морщусь.
— Но… — Теперь Зоуи опять похожа на перепуганного олененка Бэмби. Как же это забавно, и нравится мне все больше. Она задумчиво смотрит на мои кроссовки, покусывая губу.
— Что?
— Ведь таковы условия программы обмена… — Она запинается и косится на родителей. Хлопает длиннющими ресницами. — Изучать язык, быт, традиции, хорошо учиться в университете принимающей стороны.