— Сто лет не каталась на чертовом колесе, — сказала Вероника, когда они стали набирать высоту.
Александр на чертовом колесе не катался вообще никогда, даже в детстве его миновало это развлечение. Поэтому разговор поддержать он не смог и усиленно соображал, что можно сказать про красоту природы или виды города с высоты птичьего полета, когда их люлька достигнет высшей точки. Но в голову, как назло, ничего не шло, все казалось банальным и в некотором роде даже пошлым. Так бывало с ним иногда, когда нужно было написать материал, а все точные слова и умные мысли разлетались, как напуганные воробьи, оставляя вместо себя жалкие помятые перья.
— Страшновато, — сказала Вероника, когда они поднялись над верхушками деревьев.
Здесь он должен был продемонстрировать героизм, достойный мужчины, и успокоить девушку. Но драные «воробьиные перья» мало подходили для этой задачи. Поэтому он только улыбнулся, чтобы показать хоть какую-то реакцию на ее замечание.
Очень скоро Александр почувствовал, что катание на «чертовом колесе» было не самой лучшей идеей. Металлические цепи, широкий поручень, охватывающий люльку, сиденья и пластиковый столик, не имея никакого прикрытия, мгновенно накалились.
— Жарко… — Вероника расстегнула ворот рубашки еще на одну пуговицу.
Александр преодолел желание проследить за этим ее движением и сказал:
— Просто сейчас мы ближе к Солнцу на несколько десятков метров.
Вероника, измученная жарой, не восприняла его шутки. Она вдруг потрогала столик и стала поднимать цветы.
— Здесь они совсем завянут.
Сидя поднять огромный букет оказалось не так просто, и Александр бросился ей помогать. Результатом его суетливых, угоднических движений было следующее: цветы выскользнули из рук Вероники и полетели вниз. Они через поручень наблюдали за букетом, который в полете распался и приземлился уже в виде отдельных элементов. В принципе это было очень красиво — красные цветы на зеленой траве. К тому же решало проблему — если бы Вероника вздумала оставить цветы там, где они приземлились. Но надежды его не оправдались. Едва спрыгнув на землю, она бросилась подбирать розы, и через минуту в руках у нее был все тот же букет. Александр в это время отбивался от дежурного, требующего у него штраф по причине того, что упавший с высоты предмет мог нанести травму случайно находящемуся внизу человека. Александр не стал указывать дежурному, что он для того здесь и приставлен, чтобы внизу никто «случайно» не находился, к тому же решетчатое ограждение само по себе исключает всякие походы под колесом, но дежурный был непреклонен и апеллировал своими аргументами. В конце концов Александр сунул ему деньги, чтобы тот побыстрее заткнулся.
— Ну все, хватит, — сказала Вероника, подходя к нему с букетом. — Я уже убедилась, что вы действительно мужчина с комплексами.
Александр жалко улыбнулся — это был провал.
— Едем ко мне, — твердо сказала Вероника. Он подумал, что ослышался.
— Если мы в ближайшие полчаса не поставим их в воду, — сказала Вероника, указывая на цветы, — их останется только выбросить.
После раскаленных улиц и удушающего, претендующего на родство с газовыми камерами транспорта квартира Вероники напомнила ему оазис. Среди всепроникающей жары прохлада в ней сохранялась благодаря жалюзи, которые закрывали окна, и беспрерывно работающему кондиционеру. Пока Вероника предпринимала меры по спасению букета — наливала воду в вазу и ставила цветы, Александр, растянувшись в кресле, рассматривал обстановку и все больше убеждался, что, оказывается, можно создать земной рай в отдельно взятой квартире. Мебели был минимум, но она вся была настолько изящна и современно-утилитарна, что прибавить ничего было нельзя. Пол был устлан благородно-серебристым покрытием, под цвет стен с мелким, почти незаметным рисунком. Благодаря такому продуманному фоновому исполнению комната выглядела огромной и даже глубокой. Но больше всего понравилась Александру растительность, которая в декоративных горшках и горшочках располагалась прямо на полу. Это были не примитивные вьюнки и алоэ, которыми изобиловала квартира Ксении. Всевозможные кактусики, дружно разродившиеся цветками самых сочных тонов, выстроились вдоль стен четкой линией. В углах комнаты стояли большие вазоны с дивными растениями, листья которых были похожи на длинные волосы. И как апофеоз всего этого великолепия — уходящая под потолок пальма в массивном контейнере темного дерева, украшенном резным африканским орнаментом.
— Мне это нравится, — сказал Александр, указывая на растения, когда Вероника с вазой в руках вошла в комнату.
— Мне тоже.
Вероника выбрала место и поставила вазу на низенький журнальный столик. Потом вернулась на кухню, и через несколько минут оттуда донесся запах настоящего хорошего кофе.
— Честно говоря, мне не по себе, — признался Александр, когда она подала ему чашку с ароматнейшим напитком.
Вероника приподняла брови.
— Мне кажется…
Он на мгновение замялся, решая: не повредит ли ему то, что он собирается сказать? Но все-таки продолжил:
— Мне кажется, что у меня никаких шансов.
— Почему вы так думаете? — спокойно спросила Вероника. — Комплексы?
— С вашим вкусом? — Александр кивнул на строгую череду кактусиков под стеной.
— Мужчина — не цветок, — возразила Вероника. — Или вы претендуете?
— Я мог претендовать только на звание кактуса, — сказал Александр. — Если бы не видел ваших.
Вероника отставила свою чашку, легко поднялась и присела возле маленьких вазончиков. Потом призывно махнула рукой. Александр подошел и присел совсем близко, чувствуя свежий тонкий запах волос и кожи Вероники. Она протянула руку и поочередно коснулась нескольких пузатых красавчиков.
— Видите, колючки. — Она серьезно, снизу вверх посмотрела на него. — Но это только сверху. На самом деле это очень ранимые растения.
— Наверное, они скрывают под колючками свои комплексы, — предположил Александр, как обычно использовав вместо колючки шутку.
— Ты ненормальный, — определила Ксения.
— Ну так что же? — не желая ввязываться в какие бы то ни было дебаты, сразу же согласился Александр.
Он сидел за компьютером и даже не повернулся, показывая, что очень занят написанием статьи. Статья была «негорящей», времени для ее подготовки было еще хоть отбавляй, но Ксения этого, слава Богу, не знала, поэтому Александр, с почти чистой совестью, продолжал шлепать по клавишам клавиатуры. В конце концов, работа — не место для разговоров на личные темы.
Ксения, обидевшись, также вперила взгляд в монитор и стала делать правки. Александр искоса взглянул ей в спину. Спина была напряженной, и острые лопатки выпирали демонстративно-возмущенно. В ударах по клавиатуре слышалось негодование. Александр попытался абстрагироваться и «закрылся» от фурии, источающей в пространство раздражение, воображаемой кирпичной стеной. Потом подумал и заменил кирпичи на гранит.
Но минут через пятнадцать Ксения разбила это «укрепление» даже не на гранитные осколки, а в пух и прах.
— Если ты сейчас же не одумаешься… — с угрозой в голосе предупредила она.
— Вначале определись, чего ты хочешь, — сказал Александр. — С тобой трудно разговаривать.
Он знал, чего она хочет — чтобы он сейчас же и немедленно выложил ей, как прошла встреча с Вероникой, что он думает по этому поводу и, главное, что собирается делать дальше. Он чувствовал, что не прав, ведь не далее как два дня назад они договорились посвящать друг друга во все подробности. Но все то, о чем они договаривались два дня назад, сегодня казалось ему несерьезной игрой. Ему не хотелось говорить с Ксенией о Веронике. Он даже чувствовал, что не вправе этого делать, потому что это не по-мужски и будет не чем иным, как сплетней. Но это было не все. Александр никогда не был суеверным, но сейчас что-то внутри зудело тихо и настырно: «Чтобы не сглазить».
— Ну хорошо, — вдруг примирительно согласилась Ксения. — Не хочешь говорить — не надо. Мне же легче.