— Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены?
— Нет. А мама твоя где, малышка?
— Скоро придет. А вы можете жениться на моей маме? — ошарашила меня девочка, да и моих приятелей тоже. — Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Женитесь же? Вот только мама разведется, и вы сразу же, ладно?
Девочка тараторила, будто до этого не говорила целую вечность, а я глазами хлопал как придурок. Может, я не имбирный чай пил, а что покрепче, а?
— Так, ребенок… — я попытался призвать девочку к порядку, но она вдруг обернулась, и кивнула в сторону.
— А вот и мама пришла.
На эту маму уставился не только я, но и все мои приятели.
Мама девочки шла, стуча каблуками по полу кафе. И стук этот был сердитым. Как и походка женщины, и весь её вид. Да, именно сердитый. Она остановилась в паре шагов от нашего столика, протянула руку к девочке, которая почти забралась ко мне на колени.
— Катя, и как это понимать? Что за демарш? Я чуть с ума не сошла, пока мне из этого кафе не позвонили. А ну-ка домой, немедленно!
Красивый голос, и… знакомый. Каждой своей интонацией знакомый. Поставленный, глубокий и блюзовый, с бархатным тембром. Голос, знакомый каждой своей интонацией. Голос, в который можно влюбиться. Вот только почему этот голос мне так знаком?
— Мам, я тебе мужа нашла, — девочка не очень воспитанно ткнула в меня пальцем.
Мужики заржали, а мне точно не до смеха сейчас. Потому что я вроде как и… не против.
2
НАСТЯ
Труд сделал из обезьяны человека, чтобы потом превратить его в лошадь. А еще в плохую мать. У хороших матерей восьмилетние дети явно не сбегают в кафе, и не беседуют с подозрительными мужиками.
— Кать, я же просила посидеть и почитать, пока я работаю! А если бы что-то случилось с тобой. Если бы тебя обидели, если бы похитили? — волновалась я, ведя свою дочурку к машине.
Странное дело — когда я неслась в это кафе, из которого мне позвонил бармен с сообщением, где тусит моя восьмилетка, я нервничала, но не так. Сейчас, когда я нашла свою дочь, я в ужасе! И в голове разные картины вырисовываются, что бы могло произойти с моим Катенком за эти полчаса.
А затем… затем я вспомнила.
— Так, барышня, — я обернулась к дочери, устроившейся на заднем сидении, — что значат твои слова: «Нашла тебе мужа»?
Молчит. Нахмурилась, и молчит обиженно.
Я абсолютно точно плохая мать. Со мной моя дочь не разговаривает уже месяц. Она ни с кем не разговаривает, а вот с этими забулдыгами — за милую душу, как оказалось.
— Катька, я же слышала — ты разговаривала с ними. А со мной почему не хочешь поговорить?
Снова молчит. Господи, дай мне сил не раздражаться на ребёнка!
Впрочем, раздражаться на Катю я не имею никакого права. Её молчание — лишнее подтверждение, что как хорошая мать я проиграла.
Катя была обычной веселой девчонкой. Болтала без умолку, иногда от её «почему» голова трещала. И это говорю я — ведущая на радио! Даже по моим меркам моя дочь считалась болтушкой.
Пока не замолчала месяц назад. По моей вине.
— Кать, у меня отпуск, — я вспомнила совет психолога, которая напутствовала вести беседы с дочерью, но не заставлять её говорить. — Помнишь, я рассказывала тебе? Сегодня провела эфир, и теперь мы обе свободны. У тебя домашнее обучение, пока ты не снизойдешь до нас всех, и не заговоришь. Я взяла отпуск на три месяца. Раз в неделю буду приезжать на радиостанцию, чтобы вести авторский подкаст, и всё. Только ты и я, классно? Ка-а-ать?
Дочка сдалась, и кивнула мне.
— Я всё еще могу купить билеты в Тай, или в Доминикану. Твой папа разрешит вывезти тебя из страны на время. Может, в жаркие страны?
Молчит.
— Значит, не хочешь? И, как договорились, едем в старый дом тети Лены? — спросила, и дочка кивнула. — Катёнок, предупреждаю: там скукота. Сомневаюсь, что в округе есть дети твоего возраста, или вообще кто-то живой. Место глухое, на отшибе три дома, ехать мы будем до ночи. Точно выбираешь отдохнуть вдвоем в глуши? Подумай: райские пляжи, аниматоры, солнце и пальмы или снег, глушь и старый дом, где будем только ты и я?
Ну же, выбери отдых в жаркой стране! Может, там всё наладится у нас!
Я мысленно просила дочь сделать выбор, естественный для маленького ребенка. Еще месяц назад Катя без сомнений бы заявила, что хочет полететь в Доминикану. Но сейчас… сейчас она хочет обратного.
— В Тьмутаракань? — уточнила я со вздохом, и дочь, разумеется, кивнула. — Ладно. Вещи в багаже. В туалет хочешь? Могу у ТРЦ остановиться, сходишь.