– Погоди, дай-ка я позвоню брательнику, он хотя и не педиатр и не травматолог, но вполне квалифицированный врач, – сказал Алексей и позвонил брату.
Коротко рассказав о Леночкиных жалобах на ножку и внимательно выслушав брата, Алексей спросил:
– А где лучше сделать рентген? В ЦИТО? Ты перезвонишь?
Алексей повесил трубку и сообщил Светлане и Леночке:
– Сергей говорит, надо сделать рентген, чтобы стало все понятно, сделать это надо в ЦИТО. У него там кто-то есть, он созвонится и перезвонит нам.
– Что такое ЦИТО? – спросила Светлана.
– ЦИТО – это Центральный институт травматологии и ортопедии, лучшее заведение нужного нам профиля.
Увидев испуганные дочкины глаза, он спохватился:
– Рентген – это совершенно не больно, ну совсем не больно!
Леночка знала, что папа всегда говорит только правду, и тут же успокоилась.
В ЦИТО они поехали на следующий день. Очень симпатичный дядя доктор действительно делал все совершенно не больно. Он шумно балагурил, смеялся, восхищался красивым ребенком. Однако, выйдя в коридор из рентгеновского кабинета, держа в одной руке Леночкину руку, а в другой рентгеновский снимок, он не улыбался. Передав Леночку маме, он глубоко вздохнул и начал говорить. Весь его облик выражал тяжелое сопротивление тем словам, которые он произносил.
– На большой бедренной кости – опухоль. Это может быть и не связано с травмой. Но я обязан вас предупредить, что это может быть и очень серьезной проблемой. На мой взгляд, необходима срочная госпитализация для выяснения характера опухоли.
Слова доктора, как обухом по голове, ударили Алексея и Светлану.
– Какая опухоль? Откуда она взялась? При чем здесь травма? – перебивая друг друга, воскликнули родители.
– Возьмите снимок, покажете его при госпитализации, извините, меня ждут пациенты. Огромный привет Сергею Николаевичу, – доктор откланялся и быстрым, как казалось, убегающим шагом удалился.
Очнувшись от шока, вызванного словами доктора, Алексей бросился было вслед за ним, потом передумал, поняв, что лучше проконсультироваться с братом, и вспомнив телефонный автомат, висевший в вестибюле ЦИТО.
Телефонный автомат, конечно же, не работал. Они вышли из здания института и направились к троллейбусной остановке. Алексей нес Леночку на руках, Светлана шла рядом, а Леночка щебетала про то, как интересно было у дяди в кабинете.
– Ножка меньше болит, наверное, от лучей, о которых дядя рассказывал, – глубокомысленно заявила Леночка.
– Так, давай я поймаю такси, и поедем к Сергею, покажем снимок и спросим, что делать, – сказал Алексей.
Светлана забрала Леночку от Алексея, который пошел быстрым шагом с поднятой в сторону проезжающих машин рукой. После серии неудачных попыток Алексей уговорил очередного таксиста, и через двадцать минут они подъезжали к больнице, в которой трудился Сергей в качестве заведующего терапевтическим отделением.
Увидев в коридоре абсолютно неожиданную картину в виде семейства брата в полном составе, Сергей понял, что случилось нечто экстраординарное. В маленьком, заваленном огромным количеством документов кабинетике, выслушав рассказ Алексея и посмотрев снимок, он погладил по головке Леночку и сказал:
– Вот чайник, вот чай в пакетиках, а я пойду, посоветуюсь.
Сергей ушел, захватив снимок. Они прождали его долго, может быть, больше часа. Наконец, он появился и сообщил:
– Главврач созвонился с лучшей детской больницей Москвы и договорился о госпитализации. Завтра к восьми утра вы должны быть в приемном покое, вот на бумажке адрес больницы, телефон приемной главврача, с которым договорился мой главный.
– Так что это, какой диагноз? – почти закричал Алексей.
– Лёшенька, спокойно, спокойно. Диагноз будет только после гистологии, – тяжело вздохнув, ответил Сергей.
– Что такое гистология? – спросила перепуганная насмерть Светлана.
– Ребята, я не буду от вас скрывать, что весьма вероятный диагноз – онкология, – произнес Сергей, оглядываясь на задремавшую в кресле Леночку, – а что касается гистологии, то это самое достоверное исследование клеток на злокачественность, придется делать костный укол, это очень болезненная процедура.
Из глаз Светланы полились крупные слезы, она молча плакала, с трудом сдерживаясь от громкого плача навзрыд. Лицо Алексея стало какого-то серого цвета, он смотрел только на Леночку, не отрывая взгляд и не произнося ни звука.