«Интересно, эта взволнованность вызвана тем, что она работает с первым лицом организации, или эта взволнованность имеет ту же природу, что и его чувства?» – думал Николай Львович.
Он знал из досье отдела кадров, которое он внимательно изучил, запросив для отвода глаз несколько личных дел у кадровиков, что она разведена, бездетна и живет одна в однокомнатной квартире на первом этаже недалеко от метро «Шаболовская».
Он чувствовал, что она догадывается, что его выбор помощницы не случаен. Сказать ей прямо о своих чувствах он не решался, но твердо решил пригласить её после презентации пообедать, а там и все обсудить.
На презентации проекта Николай Львович был, как всегда, на высоте. Опытный оратор и хороший специалист, он очень четко отвечал на все вопросы членов научно-технического совета Министерства, а Нина вовремя переключала слайды, возвращалась к уже показанным, когда этого требовала ситуация. В общем, у них получилась хорошая, слаженная работа.
Выйдя из здания Министерства и оказавшись на Арбатской площади, они посмотрели друг на друга и глазами сказали кучу слов, которые трудно было бы выговорить поначалу. Улыбнувшись, смотря глаза в глаза, Николай Львович предложил пойти пообедать. Нина опустила голову и тихо согласилась. Они обедали в маленьком кафе в одном из арбатских переулков. Он выпил две рюмки водки, она бокал вина. Николай Львович сказал, что он как «настоящий полковник» не может говорить дипломатично, то есть вокруг да около, и заявил, что все время думает о ней и что он скоро с ума сойдет, если её не поцелует. Она спросила, что он предлагает, он ответил, что знает гостиницу, где бы они могли снять номер, и там уже никто им не сможет помешать обсудить все это более откровенно и подробно.
В гостинице он почувствовал, как ей неприятно находиться в странном положении оформляющихся приезжих. Ему это тоже было неприятно, но он шел к своей цели, и никакие неприятные эмоции не могли его остановить. Нина была молчалива и покорна.
В гостиничном номере, отвратительно прокуренном и казенном, он обнял Нину, долгим и таким долгожданным поцелуем все ей сказал и начал пытаться расстегивать пуговицы. Она мягко остановила его руку и тихо сказала:
– Иди в душ первым.
Потом он думал о том, что как это странно: у него, опытнейшего мужчины, знавшего многих женщин, прожившего, по существу, длинную мужскую жизнь, сохранилась такая сила и глубина чувств. Ему нравилось в ней всё, все черты лица с большими шоколадными глазами, остреньким носом и красивыми решительными губами, стройные чуть полноватые ноги, большая, чуть больше среднего размера грудь, круглая пухленькая и такая аппетитная попка. Даже спина вызывала какой-то букет неясных, но явно положительных эмоций.
Поначалу ей было трудно говорить ему «ты», ведь он был гораздо старше и он был большим начальником. Но постепенно она привыкла. Они встречались один-два раза в неделю у неё дома, что было гораздо комфортнее, чем в первый раз в гостинице. Иногда вместе ходили в кино, иногда обедали в кафе, но чаще сооружали домашний обед вместе. Нина только однажды осторожно спросила, как он планирует свою будущую жизнь, на что он ответил просто и откровенно, что в его возрасте он не видит возможности резко менять судьбу близких ему людей, да и свою собственную. Она больше никогда не возвращалась к этой теме, а он к своему удивлению замечал, что любит её с каждым годом все больше и больше.
В соответствии с военными нормативами он в свои шестьдесят лет достиг предельного возраста, при котором обязан был превратиться в военного пенсионера. Он без всякого сожаления расстался с красивой военно-морской формой, которую он имел право носить и будучи в отставке, и устроился работать начальником исследовательской лаборатории при его же бывшем институте. Заработная плата на его новой должности в совокупности с военной пенсией давала вполне приличный доход для нормальной жизни.
Семейная жизнь один на один с равнодушной к нему женой становилась невыносимой. Оба сына успешно работали, жили отдельно и никак не составляли костяк семейства, такого дружного и шумного в прошлом.
Все чаще Николай Львович думал о разводе и женитьбе на Нине. Он понимал и трезво оценивал все стороны этого серьезного, если не безумного в его возрасте шага. Что будет делать без него Ирина, которая привыкла жить как за каменной стеной? Она ни в чем не виновата, она идеальная жена, если не считать этой небольшой детали, что она ему не женщина. Но видит бог, он в этом не виноват. Нина его любит, несмотря на жуткую разницу в возрасте. Он её любит все сильнее вопреки обычной жизненной схеме, когда любовь со временем ослабевает. Но время работает против него. Ему сейчас чуть больше шестидесяти. А что будет потом, через пять, через десять лет? Начнутся проблемы со здоровьем, а может быть, с мужским здоровьем. Нина, молодая цветущая женщина, любит его сейчас, но что будет потом, когда он не сможет быть полноценным мужчиной в силу естественных возрастных факторов? Зачем Нине такие проблемы? А что, если он превратится в совсем дряхлого старика, женатого на молодой красивой женщине, но требующего повседневного малоприятного ухода? Все это носило бы естественный характер с женой примерно одного и того же возраста, прожившей с ним всю длинную жизнь. А как быть с женой, которая будет красивой цветущей женщиной, даже когда он соберется умирать от старости? Черт побери, пусть всё это из серии маловероятных ужасов, но мужская удаль угасает с возрастом, и это, как говорится, в буквальном смысле медицинский факт. Значит неизбежно Нина будет страдать, а может быть, найдет утешение с каким-нибудь молодым и красивым. А он, стареющий Николай Львович, будет ревновать, мучится, мучить подозрениями Нину. Кошмар! Но любовь была неумолима. Он постоянно думал о Нине, ему нравилось в ней все, включая мельчайшие детали осанки, походки, манеры говорить. Он обожал, когда она смеялась, так заразительно и мелодично, точно реагируя на его саркастические высказывания и шутки. В общем, он понимал все безумие их совместного будущего с такой разницей в возрасте, но совладать с собой не мог.