— Для тебя — в любое время. Хоть сию минуту.
Я пожала плечами.
— К сожалению, у меня очень строгий шеф. Обещал залепить выговор, если опоздаю.
Я выскочила в коридор прежде, чем Шершнев успел ответить. Мне было так весело, что я не сдержалась и захихикала, как идиотка.
Секретарша удивленно посмотрела на меня.
— Ты его там не убила случаем? Такая довольная…
— Нет. По башке не получила — и то хорошо! — весело ответила я и заторопилась в свой отдел.
— Аня! — от его грозного окрика, кажется, даже пол загудел под ногами.
Я обернулась, изобразив на лице милую улыбку. Шершнев стоял в дверях и поправлял галстук таким порывистым движением, что рисковал себя придушить.
— Вечером зайди за ноутбком.
— Обязательно. Спасибо!
— В айти-отдел.
Вот нахал!
— Всенепременно! — ответила я, лихо козырнув.
Надо же… А у меня рядом с ним и правда сносит крышу. Зря я согласилась идти на корпоратив.
В обеденный перерыв, когда эйфория от собственной смелости схлынула, и ко мне вернулось относительное здравомыслие, я решила позвонить Пашке. Вчера он выглядел неважно. Но, если уж быть честной, "неважно" мой братец выглядел не реже одного раза в пару месяцев. И я никогда не жаловалась на его поведение ни отцу, ни тем более старшим братьям. Хотя, наверное, стоило, но проблема заключалась в том, что для меня подобное стукачество слишком уж походило на предательство.
Пашка считал мордобой неотъемлемым аспектом жизни любого настоящего мужчины. Не знаю, как вообще в его понимании должен был себя вести настоящий мужчина, но отказ от драки расценивался братом как проявление форменной трусости. Пашка и дома, в детстве, мутузился всегда и со всеми, и терпеть не мог, когда его прикрывали старшие братья. Их заступничество он воспринимал, как оскорбление, а выговоры от отца пролетали мимо ушей. Мать же всегда оставалась в стороне потому, что тоже не видела в драке ничего предсудительного.
— Это мужское дело, — отмахивалась она.
За Пашку я переживала ещё и из-за его ненормального увлечения экс-Шершневой. Мне вообще начинало казаться, что она его приворожила. Только зачем? Что нашла в деревенском парне, дебошире и разгильдяе, эта исключительно городская нимфа, роскошь в роскоши? Меня настораживали их отношения. И переживания за брата были куда сильнее обиды.
Я вышла в "исповедальню", воспользовавшись свободной минуткой. Солнце светило точно на балкон, и я вытянула ноги, решив, что раз пляжный отдых мне этим летом не обломится, позагораю хотя бы здесь.
Пашка долго не брал трубку. Я уже решила, что он, наверное, спит, и приготовилась сбросить, как услышала бодрый голос брата на том конце.
— Да!
— Надо же, — съехидничала я. — Как будто вчера ничего и не было!
— Иммунитет. Позлорадствовать звонишь?
— Какого ты обо мне плохого мнения! Нет, всего лишь поинтересоваться, как поживает твоя помятая рожа.
— Прекрасно поживает. Лучше прежнего. Все сказала?
— Почти. Паша, будь осторожнее, пожалуйста.
Брат вздохнул.
— Аня… Скажи мне честно…
Начинается.
— Чего тебе надо? — я принялась рассматривать свои выкрашенные в цвет кофе с молоком ноготки, прекрасно представляя, каким будет следующий вопрос.
— Ты с ним спишь?
— Почему это так тебя заботит? Что-то не припомню, чтобы ты раньше интересовался моей личной жизнью.
— Потому что ты не крутила шашни со взрослыми мужиками. Аня, не нужны ему отношения. Развлечется и забудет.
Настала моя очередь вздыхать.
— Это Маргарита тебе про него понарассказывала?
— Дело не в этом. Слушай, воблешка, пока все не зашло слишком далеко — увольняйся. Найди нормальную работу и парня по себе.
— Знаешь, братец… Найди женщину по себе! — я отвела мобильный от уха и, не дожидаясь ответа, сбросила.
Что ж Маргарита не сказала Пашке, как ее бывший муж метнулся к ней по первому зову и отдал за ее нового любовничка дорогущую тачку?
За ее любовника и моего брата.
Я ещё пару минут посидела на балконе, переводя дух, а потом отправилась работать. Только цифры и давали мне ощущение порядка, которого в отношениях, увы и ах, не было совсем.
Вечером я отправилась в айти-отдел за ноутбуком. В кабинете, занятом двумя столами и кучей системников, принтеров и прочей пыльной техники, сидел парень лет двадцати пяти и, совершенно не палясь, смотрел сериал на своем компе.