— Хм… Как брата?
— Нет, — Женя покачал головой. — Они сводные, не родные. И я с точностью без погрешностей могу сказать, что она его любит. До сих пор.
— Поэтому она так трясется над тобой, — я поджала губы. — Это вообще ненормально. А твоя мама знает?
— Знает. И отец знает. Он ее жалеет. А мать… Мать всегда чувствует превосходство над ней. Поэтому Инна любыми способами пытается повлиять на мою жизнь. Чтобы доказать, что она лучше.
— Она точно больная.
— Да нет же… Одинокая. Не любимая.
— Женя… А то, что она сегодня говорила… — я положила руку на его грудь и, приподнявшись, заглянула ему в лицо. Он не отводил взгляда от темного окна такси. — Ты все слышал?
— О ярме и одиночестве? Да.
— И что думаешь?
— Что она неправа.
Я вскинула брови. Слишком этот ответ был похож на отмашку.
Женя посмотрел на меня и, улыбнувшись, погладил по щеке.
— Не думай о ее болтовне. Не бери в голову. Она сказала это от безысходности. Иногда, когда ты кого-то сильно любишь, ты пытаешься защитить его всеми возможными способами.
— Даже причиняя ему боль? — спросила я.
— Даже. Потому что эту боль он выдержит, а ту, от которой его пытаются защитить — нет.
Я опустила глаза. Что значили эти слова в его понимании? Что для него большим ударом станет наше одиночество или…
— Инна смотрит со своей колокольни, — перебил мои мысли Женя. — И суждения ее субъективны. Она не хочет понимать, что семья для кого-то — это тоже счастье, не осознает, сколько может вынести человек, чтобы его создать. Она понятия не имеет, на что готов я.
— Мы, — поправила я.
— Мы, — согласился Женя и поцеловал меня в висок.
Больше о выпаде Инны мы не вспоминали. О нем она напомнила мне сама.
Последние дни перед выходными Женя был нарасхват, и мы почти не виделись. На работе я помогала Марине сдать дела до ухода в декрет. Хотя мне проектов тоже привалило, но я научилась разгребать завалы, планируя свой день с вечера. Про тайм-менеджмент мне рассказал Женя — кое-что объяснил, кое-что скинул в виде видео-уроков.
— Пока есть время, изучи, — посоветовал он. — Очень полезная штука, если подойти с умом.
Действительно, помогло. Я не только стала многое успевать без цейтнота, но даже перестала сильно нервничать и дергаться, если у меня были незаконченные дела.
Гордая собой, что завершила неделю на высокой ноте и без горящих заданий, я решила посвятить свободное воскресенье (субботу мы с Женей посвящали друг другу) уборке.
Марго с Пашей должны были вернуться в понедельник, поэтому в воскресенье генералить я начала далеко за полдень, проспав до одиннадцати. В дверь позвонили, когда я тащила ведро с водой на кухню. Поставила его в прихожей и, сняв одну латексную оранжевую перчатку, заторопилась к двери.
Сказать, что я удивилась, значило бы ничего не сказать. Я замерла, вытаращив глаза. Передо мной стояла Инна. В сиреневом пиджаке и в тон ему юбке-карандаше до колена, в белоснежной блузке с золотой брошкой в виде очков на отвороте воротничка, с желтым зонтом в руке и маленькой сумочкой-саквояжем на сгибе локтя. Осенний ветер принес ко мне Женину Мэри Поппинс, только вот тут она была совсем не нужна.
— Здравствуй, Анна.
— Добрый день, — буркнула я в ответ. — Я, к сожалению, занята.
— Я понимаю, как ты ко мне относишься. Но, пожалуйста, выслушай меня.
Ее надломленный голос меня смутил.
— С Женей все в порядке? — спросила я, все ещё держа дверь так, что незваная гостья не смогла пройти в квартиру.
— С Женей все хорошо. Я пришла извиниться.
Что тут оставалось делать? Я отступила назад и пустила Инну в дом. Она мельком оглядела мою съемную обитель и снова посмотрела на меня.
— Я вас слушаю, — я скрестила руки на груди.
— Я наговорила много лишнего в тот раз. Я была очень обижена тем, что Женя не прислушивается ко мне, и повела себя неверно, в корне неверно, позволив своей агрессии, своему эгоизму взять верх над здравым смыслом. Я прошу у тебя прощения. И в вашу жизнь я больше не вмешаюсь.
Я кивнула.
— Я вас поняла, — и потянулась к двери.
— Это ещё не все, — проследив за моим движением, быстро произнесла Инна. — Мне нужна твоя помощь.
Я хмуро посмотрела на собеседницу. С этого, наверное, и стоило начинать. Вряд ли она пришла бы извиняться за просто так.