Я вышла на дорожку, тянущуюся вдоль проезжей части, пару раз ожидаемо провалилась по колено и заковыляла к остановке, потуже затянув резинки у капюшона, чтобы не слетал. Когда, наконец, увидела впереди темные стенки остановочного коробка, спустилась ещё ниже, на тропу для скота, решив срезать путь. Снега здесь намело меньше и идти стало проще и быстрее.
— Здрасьте, — отряхиваясь и переводя дух, поздоровалась я с соседками, ждавшими автобуса на остановке.
— Ой, Анечка, а ты что, дома? — моя тезка, тетя Аня с Яблоневой, прищурилась, оглядывая меня.
— Да вот, заехала отца проведать.
— А я его с утра видела, — заметила вторая тетушка, держательница самых противных гусей на селе, баба Зоя или Жука, как называли ее соседки. — Опять работает?
— Он поехал с Витей на аварию.
— Ой, да! Кстати! Димка утром приехал, говорил такая авария тут, рядом, у знака, в сторону города, — тетя Аня обернулась и махнула куда-то назад, тряхнув огромным кошелем, который всегда носила в руках. — Машина, говорит, как ком бумажный. Я ему и сказала — дома сиди, пока метет. Страшно-то как.
— И то правда, — согласилась баба Зоя, пока я смотрела в ту сторону, куда указала тетя Аня, пытаясь что-то разглядеть в бело-серой пелене метели. — Нам, наверное, тоже бы лучше обратно. Автобуса сорок минут нет. Как затянет сейчас дорогу-то обратно, и пропадем тут совсем.
— Не пропадем. Выберемся как-нибудь, — тетя Аня придирчиво оглядела свою товарку и, решив, что бабуле, как спутнице, доверять не стоит, вздохнула. — Ладно. Уговорила. Пошли, бабка, обратно. Что-то боязно уже. Аня, идем.
— Нет, мне в город надо.
— Не придет автобус. Не видно же ничего.
Впереди показалось темное, нечеткое пятно. Соседки замерли, но пятном оказалась небольшая, медленно ползущая по колее легковушка. Вынырнула из вьюги и, проехав мимо остановки, пропала во мгле.
— Пошли-ка отсель, — соседки взяли сумки, поправили капюшоны и, склонив головы, поперли против метели.
У меня зуб на зуб не попадал то ли от холода, то ли от нервов. Я достала телефон — сети не было. Обычная здесь история — сеть в нашей глуши падала периодически.
Я спрятала мобильный. Вернуться домой? Но в душе нарастало ощущение несчастья. Я не хотела думать о догадке, которая бередила разум и заставляла сердце сжиматься в страхе за любимого человека, но что-то мне подсказывало, что это Женя ехал за мной.
И остался там, на трассе. Точнее здесь, совсем рядом — знак с названием села находился близко от остановки — пешком даже ближе, чем до дома. Решение пришло само собой.
Я огляделась по сторонам, спрятала руки в карманы и, выскочив с остановки, взяла правее — на обочину, к дорожке вдоль края вала. Край я видела, так что ориентир у меня был. Втянула голову в плечи и поспешила вперед, к знаку.
Ветер то стихал, давая вздохнуть, то толкал в бок, едва ли не вышибая дух, то вообще тянул назад. А ещё выл. Протяжно и страдальчески, и от его воя тревога накрывала меня куполом, как снег и холод.
Пусть бы изменял. Пусть, черт возьми, его слова окажутся правдой, лишь бы сидел он сейчас в тепле и уюте, а не трясся в реанемобиле. Лишь бы не он сейчас боролся за жизнь среди этой чертовой вьюги. Пусть останется со своей Натой, пусть вообще вычеркнет меня из жизни, но только чтобы эта жизнь была. Была…
— Аня!
Я остановилась, как вкопанная, обернулась. Ветер ударил в лицо, и я, отвернувшись, сделала шаг в сторону. Это, вне всякого сомнения, был его Женин голос. А его самого не было. Я прищурилась, пытаясь что-то разглядеть в неимоверной мути. И в ту же секунду позади завизжали шины. Противный и тягучий скрип резины по снегу перекрыл резкий взвизг клаксона.
А потом меня столкнули с дороги, и я полетела в снег.
Вместе с Женей.
Где-то в стороне, истошно сигналя, проехал автобус.
Проморгавшись, протерев лицо, я села, изумленно глядя на Шершнева, который оказался подо мной в сугробе на обочине.
— Господи, Женя, — я, сев на него верхом, зачем-то начала запахивать на нем пальто, так и не посмотрев ему в глаза.
Он схватил меня за руки, одетые в перчатки, и крепко сжал в своих ладонях.
— Ты с ума сошла? — спросил, садясь и не отпуская моих пальцев. Я съехала ему на колени. — Почему ты шла посредине дороги?! Ответь мне, Аня!
— Я шла по краю вала! — от его крика я окончательно растерялась. — Я отошла от остановки и пошла к знаку!
— Какому знаку? Не видно же не черта, сумасшедшая!
— Я шла к тебе! — вскричала я, качаясь под порывами ветра.
Женя схватил меня за плечи.