Нат: Хорошо. Мне нужно принести что-нибудь еще?
Дух: Просто надень спортивный костюм и удобную обувь.
Все чудесатее и чудесатее.
Мы решили пропустить обед с девушками, поэтому привести моих сестер в клуб, на самом деле, прекрасная идея. Таким образом, каждый может увидеть их, и мы сможем потусоваться все вместе.
Нат: Хорошо. Тогда увидимся.
Дух: Напиши мне, когда приедешь.
Я понятия не имею, что происходит, но уже испытываю нетерпение.
***
Мы с сестрами приезжаем в «Белый кролик» за десять минут до семи. Мы все заплели волосы в высокие хвостики и одеты в соответствующие наряды: легинсы длиной три четверти, черные футболки и кроссовки. Мои кроссовки белые, у Елены — розовые, а у Нины — черные с розовой отделкой. Серьезно, многие думают, мы покупаем вещи в трех экземплярах. Большинство нашей одежды похоже, потому что наши вкусы схожи.
Мы останавливаемся перед дверью, и я пишу Духу, что мы уже здесь. Дверь открывается, и я просто проглатываю язык. Он стоит одетый в чертовски обтягивающую черную майку, черные спортивные штаны и белые кроссовки.
«Ах! Эти руки».
Мое воодушевление сдувается немного, когда он даже не смотрит на меня, а говорит моим сестрам:
— Елена. Нина. Дадите нам минутку?
Обе мои сестры кивают, и он объясняет:
— Следуйте по коридору, затем поверните налево в конце. Все там.
Елена улыбается ему и сжимает его руку, а Нина подмигивает, прежде чем закрыть дверь, чтобы оставить нас в переулке вдвоем.
Его глаза ищут мои. Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем я спрашиваю спокойно:
— Что я здесь делаю, Эш?
Он потирает шею и нервно заявляет:
— Это будет сложно. Как бы ты это не сделала, будет тяжело. Мы должны просто объяснить всем здесь, так, чтобы ты не повторяла все снова и снова. Я собирался подождать, пока ты будешь готова, но вижу, что ты откладываешь.
Я внутренне сжимаюсь. Меня подставили.
Избегая смотреть ему в глаза, я сосредотачиваюсь на его плече:
— Ты не можешь принимать решение за другого человека, мудак, — я говорю тихо.
Дух подходит ко мне и осторожно поднимает рукой мой подбородок. Я встречаюсь своим жалостливым взглядом с его нежным. Тревога оседает внутри моего живота. Я шепчу:
— Я не хочу, чтобы все они знали.
В его взгляде вспышка гнева, прежде чем он сразу смягчается. Все еще держа меня за подбородок, Дух тихо говорит:
— Ты должна рассказать им, красавица. Если ты не скажешь никому, это будет съедать тебя. Ты перестанешь видеться с друзьями и перестанешь ходить в клуб. Ты будешь лишь оболочкой человека без их поддержки. Потеряешь стержень внутри и станешь холодной. — Он выдыхает громко и продолжает: — Ты станешь мной.
Он удерживает мой вопросительный взгляд, но ничего не говорит. Я чувствую себя слабой. Знаю, что должна сделать это, но я надеялась, что придумаю способ смягчить ситуацию. Я говорю ему:
— Я не могу сказать им.
Его голова падает вперед. Он не скрывает разочарования, когда убирает руку от моего подбородка, кивает и отвечает на выдохе:
— Хорошо. Я отвезу тебя домой.
Он делает шаг от меня, я беру его за руку и переплетаю свои пальцы с его. Дух смотрит на меня, и я объясню:
— Черт, Эш. Я имела в виду, что я не могу рассказать. Я надеялась, что ты ... — я не заканчиваю фразу. Понимание озаряет его лицо — он знает, чего я хочу. Взглядом я умоляю его взять на себя эту ответственность.
С искорками веселья в глазах, он делает шаг вперед, кладет руку мне на шею и заявляет:
— Все, что нужно было сделать, — это попросить, Секси Губки.
Прищурив глаза, я спрашиваю:
— Секси Губки?
Улыбающиеся глаза Духа смотрят в мои, он кивает и сообщает:
— Секси Губки Макги, на самом деле.
Я кладу руку на бедро, на моем лице недоумение:
— Ты, должно быть, шутишь? Это лучшее, что ты смог придумать?
Он опускает голову, его тело дрожит, когда он молча усмехается:
— Кто виноват, что они такие выросли у тебя?
Мы идем внутрь, держась за руки, я бормочу себе под нос:
— О, ну конечно, выросли! Как гребаная поганка.
Мы идем по коридору вместе, и как раз перед входом в главный зал я тяну его обратно. Он останавливается и поворачивается ко мне. Я не могу ничего с собой поделать, умираю, как хочу узнать:
— Почему ты делаешь это для меня, Эш?
Он ухмыляется, прижимает лоб к моему и цитирует меня:
— Ты и я. Мы похожи.
И он растапливает мое ледяное сердце немного.
Я улыбаюсь и ощущаю его ухмылку, когда он целует меня в лоб. Прежде чем могу сказать хоть что-то, он отстраняется, подмигивает мне, и, взяв за руку, заводит в главный зал.
Звуки смеха и разговоров прекращаются, когда мы входим. Я опускаю голову, избегая вопросительных взгляды друзей. Прежде чем кто-нибудь получает шанс что-нибудь сказать, Дух начинает:
— Хорошо. Я позвал всех сюда сегодня вечером, потому что мы должны обсудить это со всеми.
Я знаю, это звучит, как будто Дух подразумевает нас как пару, но я даже не чувствую необходимости исправить его. На самом деле это звучит и ощущается хорошо, когда он говорит «мы». Дух продолжает:
— Так, давайте прямо к делу. Два дня назад у Нат было свидание с Коулом. Были кое-какие разногласия, и Коул избил Нат.
Ком встает в горле, когда я слышу, что Тина, Мими и Лола задыхаются в шоке. Я не могу выдержать их взгляды на себе. Я на несколько сантиметров позади Духа, держу его за майку и прижимаю голову к его спине, как страус, пытающийся зарыть голову в песок. Я сразу же успокаиваюсь, когда чувствую, как его рука гладит мою.
Дух делает паузу, прежде чем сообщает:
— Мы поговорим об этом открыто сегодня. Спрашивайте, что хотите спросить. Но как только мы выходим из клуба, никто не говорит об этом снова. Нат попросила меня объяснить, что произошло в ту ночь, так вот ...
Он тратит целые пять минут, объясняя, что произошло. От его резкого и хладнокровного объяснения, мое сердце перестает судорожно биться, и беспокойство исчезает. Он хорош в этом. Чувствуя смелость, я встаю сбоку от него, переплетаю наши пальцы и, наконец, смотрю на моих друзей.
Тина стоит перед явно расстроенным Ником, молча плачет, и я сразу же чувствую потребность успокоить ее. Я подхожу к ней с распростертыми объятиями, она обнимает меня, и я обнимаю ее в ответ, пока она плачет. Она шепчет:
— Мне очень жаль, дорогая! Так жаль.
Я успокаиваю ее и ощущаю руки вокруг своей талии и шеи. Я поднимаю голову и вижу, что Мими и Лола присоединились к нашим групповым объятиям. Лола не говорит ничего. Она не должна. Огромная печаль написана на ее лице. Мими тихо произносит:
— Если я когда-нибудь увижу этого сукина сына, то затолкаю его задницу обратно в ад.
Усмехнувшись ее угрозе, я говорю им:
— Я в порядке, девчонки. Все хорошо. Дух помог мне. Он справился. Оба раза. — Я говорю с девушками, но ищу его глазами: — Он хороший сосед.
Следующие несколько минут я обнимаюсь с каждым из ребят.
Ник обнимает меня так сильно, что у меня почти останавливается дыхание. Он обхватывает затылок и прижимает мою голову к своей груди так крепко, что мне приходится ущипнуть его сосок, чтобы заставить его отпустить. С визгом, он пятится, потирая сосок, и насмехается в недоумении:
— Так отблагодарить меня за заботу!
Улыбаясь, я встаю на цыпочки и нежно целую его в щеку:
— Ты знаешь, я люблю тебя, Ники. Мне просто не нравится вся эта суета.
Его лицо смягчается:
— Да, я понимаю. Ты знаешь, что всегда можешь прийти ко мне, не так ли?
Сразу же я признаю:
— Да, я знаю. Я знаю, что могла бы прийти к любому из вас. Я не могу объяснить, почему не сделала так. Предполагаю, просто подумала, что Дух будет лучшим вариантом, он был ближе и все такое.
Ник открывает рот, чтобы сказать что-то, когда я снова оказываюсь прижата в твердой груди. Сильные руки обвивают мою талию, и щека ложится на голову: